– Да благословят тебя боги, Спартак!
– От всей души благодарю тебя, – ответил, несколько смутившись, Спартак, – благодарю тебя, красавица, и да будет к тебе милостива Венера Книдская.
А девушка, приблизившись к Спартаку, прошептала вполголоса:
– Света и свободы, доблестный Спартак!
Фракиец задрожал при этих словах и, с изумлением глядя на свою собеседницу, сказал:
– Не понимаю, что означают твои шутки, красавица.
– Это не шутки, и ты напрасно притворяешься: это пароль угнетенных. Я – куртизанка Эвтибида, бывшая рабыня, родом гречанка. И я тоже из сонма угнетенных.
И, схватив огромную руку Спартака, она с милой, очаровательной улыбкой пожала ее своей нежной и крошечной рукой.
Снова задрожал гладиатор, прошептав в изумлении:
– Она говорит серьезно. И она знает секретный знак.
– Я живу на Священной улице, близ храма великого Януса; приходи, я смогу тебе оказать немалую помощь в благородном предприятии, за которое ты взялся.
И так как Спартак стоял в нерешительности, она прибавила нежным голосом с милым жестом, откровенным и молящим:
– Приходи!..
– Приду, – ответил Спартак.
– Прощай, – сказала по-латыни куртизанка, приветствуя рукой обоих гладиаторов.
– Прощай! – ответил Спартак.
– Прощай, о самая божественная из всех богинь красоты! – сказал Крикс, стоявший рядом и не спускавший все время глаз с красивой девушки.
Не двигаясь с места, он продолжал пристально смотреть на удалявшуюся Эвтибиду. И кто знает, сколько времени он оставался бы в оцепенении, если бы Спартак не тряхнул его, сказав:
– Крикс, думаешь ли ты двинуться отсюда?
Галл очнулся и пошел, не переставая время от времени оборачиваться. Пройдя шагов триста, он воскликнул:
– И ты все же не хочешь, чтобы я тебя назвал возлюбленным сыном Фортуны?.. Ах неблагодарный!.. Тебе следовало бы, однако, воздвигнуть храм этой капризной богине, распростершей свои крылья над тобой.
– Для чего она заговорила со мной, эта несчастная?
– Я не знаю и не хочу знать, кто она; я знаю только, что Венера, если она существует, не может быть прекраснее этой девушки.
В этот момент один из рабов, сопровождавший недавно Валерию, подошел к гладиаторам и спросил у них:
– Кто из вас Спартак?
– Я, – ответил фракиец.
– Твоя сестра Мирца ожидает тебя сегодня в самый тихий час ночи в доме Валерии: она должна говорить с тобой по неотложному делу.
– Хорошо, я приду.
Раб отправился обратно, а два друга, продолжая свой путь, скоро исчезли за Палатинским холмом.
Глава V
Триклиний Катилины и приемная Валерии
Дом Катилины, расположенный на южной стороне Палатинского холма, в те дни принадлежал к самым большим и самым красивым римским домам, и полвека спустя он вместе с домом оратора Гортензия вошел в состав дома Августа. Внутри этот дом был не менее великолепен и удобен, чем жилища первых патрициев того времени, а триклиний, в котором, развалившись на ложах, пировали вечером того же дня Катилина с друзьями, был в то время одним из самых богатых и изящных в Риме.
Эта продолговатая и очень просторная зала была разделена на две части шестью колоннами из тиволийского мрамора, вокруг которых обвивались гирлянды из плюща и роз, распространяя аромат и свежесть.
Вдоль стен залы, среди гирлянд и колонн, стояли мраморные статуи в позах, совершенно лишенных целомудрия и стыда, но сделанные с поразительным и несравненным мастерством.
На мозаичном полу были изображены дикие танцы нимф, сатиров и фавнов; они сплетались в непристойные хороводы, показывая пышные формы, которыми их наградила фантазия художника.
