Оба «Ила» приземлились в аэропорту Еревана. Из одного самолета выгрузился отряд пожарных, из другого – горстка людей в штатском и два офицера.
Генерал-лейтенант авиации Петросян мрачно наблюдал, как от группы отделились двое – военный со штатским – и зашагали к нему навстречу. «Это что еще за фокусы? – раздраженно думал про себя генерал, совсем не пo-уставному засунув руки в карманы. – Москва не могла из одних военных оперативную группу собрать, что могут штатские понимать в артиллерийских делах?»
– Чего прилетели? – командирским голосом прогрохотал Петросян. – Думаете, не знаем, что склады ваши же специально взорвали, чтобы нам не досталось оружие?! Россия хочет поучаствовать в войне между Арменией и Азербайджаном на стороне последнего?!
Юрьев задумчиво посмотрел на небо, окрашенное предзакатным заревом, потом – на часы на своей руке, и только потом – на Петросяна.
– Господин генерал, дело к вечеру, медлить нельзя, времени на политические дискуссии нет. Я прошу вас лишь дать возможность отправить наземную группу – штабистов и пожарников – к месту события и предоставить одному нашему «Илу» воздушный коридор.
Генерал Петросян, ретируясь, но, желая сохранить лицо перед подчиненными, пренебрежительно махнул рукой: мол, дайте им, что они просят, да толку-то!
…Сквозь шум и треск слышится в наушниках голос командира:
– Серии взрывов следуют друг за другом с интервалом в 35 минут!
Юрьев не сразу находит кнопку микрофона, нажимает, кричит нетерпеливо:
– Пожар можно остановить атакой с воздуха? В трехминутное затишье потушить траву, остатки догорающих ящиков… Сможешь?!
И, не дождавшись ответа, сорвал наушники, соскользнул с аппарели и взбежал вверх по трапу, в кабину к пилотам.
– Игорь, ты вправду готов? Надо пролететь над этим складом и сбросить воду на очень низкой высоте, тогда только будет эффект.
– Я вижу, – кричит тот в ответ, – есть разрывы между взрывами! Надо в этот промежуток лопасть! Я готов!
«Ил-76» медленно, как груженная до отказа баржа, нестерпимо медленно кренится влево и уходит на очередной разворот. К иллюминатору приник фотокор Володя Смолин.
Юрьев успевает подумать: «Настырный, черт… Шансов на то, что мы успешно пролетим над пожаром и вернемся мало. Он, видно, считает, раз мы летим, все будет в порядке… А нужно, чтобы все совпало – и наш заход, и отсутствие взрывов. Вероятность угодить именно в этот промежуток не велика. Самолет – не игрушка. Во-первых, всюду горы. Во-вторых, если взрыв произойдет, когда мы будем пролетать над складом, нам не уцелеть…»
Но рассуждать некогда. Сосредоточились, сгруппировались, заняли свои места. Самолет пошел на снижение – шестьдесят метров, пятьдесят, тридцать… Распластавшаяся дюралевая птица накрыла своей тенью малиново-красное пожарище. Время атаковать!
Нестерпимо медленно открылась задняя аппарель… Техники потянули за рычаги… Открылись клапана… И только после этого хлынула вода. Из-за шума двигателя казалось, что она льется беззвучно. Самолет тяжело пошел на подъем, вдогонку ему катилась волна взрывов, словно на горящий склад сбросили не сорок тонн воды, а сорок тонн боеприпасов. Закипевшая в пламени вода на лету превратилась в пар, его мощное давление активизировало взрыватели и те снаряды, которые еще не взорвались.
Гигантская гора, на склоне которой догорал артсклад, неотвратимо приближалась к фюзеляжу самолета. Но работяга «Ил» натужно взмыл вверх, заложил вираж и развернулся, выныривая из дыма. Тогда люди, приникшие к стеклу, увидели, что пожара внизу нет. Они забыли, что могли просто-напросто разбиться. Они совсем не радовались тому, что остались живы. Они ликовали, потому что удалось попасть в эпицентр пламени и загасить его… Легли на обратный курс, приземлились, в лихорадочной спешке заправились водой и затребовали взлет. В сгустившихся сумерках было отчетливо видно, что там, внизу, тлеют головешки гигантского костра. Атаковали едва ли не на ощупь и, улетая, видели, как на земле сгустилась тьма – ни всполоха, ни искры…
