Приземлились. Вырулили на стоянку. Заглохли двигатели. Тишина… Спрыгнули на землю. Ноги словно не чувствуют под собой твердой почвы. Невесомость! Такой груз с плеч спал… И тут же мягкой, тяжелой лапой пригнула к земле усталость… А на вечернем аэродроме ни души.
– Дайте нам хоть отдохнуть!
Дежурный глазами хлопает, руками разводит, мол, такого приказа не было. Летчики – народ бывалый, ко всему привычный, полезли обратно в кабину, на ночлег устраиваться, спальники расстилать, тушенку и сгущенку на ужин открывать, стол сервировать. Юрьев на их приготовления посмотрел и, нахмурившись, зашагал в диспетчерскую. Набрал приемную премьер-министра и обрушился, не выбирая слов:
– Ну как же так?! Люди осуществили уникальную операцию, а вы даже элементарное гостеприимство проявить не хотите? Дайте хотя бы гостиницу экипажам переночевать, прежде чем от вас улететь…
И четверти часа не пришло, как на поле вынырнула из темноты «Волга», из нее выскочил запыхавшийся чиновник:
– Я из секретариата премьер-министра. Сейчас мы вас накормим ужином прямо там, в гостинице, а завтра – милости просим на званый обед в наш лучший ресторан. Пр-р-ошу по машинам!
…Накрытые для банкета столы пустовали, томились официанты. Гости опаздывали… Кубарев и начальник инженерной службы армии шли, не отрывая глаз от земли, след в след, как волки. Оба не первый раз по минному полю шли, а потому назубок знали, что за боеприпасы под ногами валяются, куда ступить можно, а куда нельзя. Дошли до середины склада, остановились, осматриваясь.
– Знаешь, а мне с профессиональной точки зрения было потрясающе интересно, – нарушил напряженную тишину идущий впереди Кубарева офицер. – Прилетели ребята, излучающие доброжелательность, вылили на горящие боеприпасы воду, все в миг взорвалось, потухло…
И оборвал себя, едва ли не на полуслове. Словно что-то остановило. Постояли, помолчали.
– Ладно, – наконец сказал Кубарев, разворачиваясь, – дальше не идем, картина ясная.
Только перешагнули за проволоку – рванула авиационная бомба. Начальник инженерной службы армии головой качает, на москвича смотрит растроганно:
– Вот это нюх!
Тот кивает, закуривает, пожимает плечами:
– Ну да… А может, Бог сохранил.
Снова пошли, а а душа рос холодок. И вдруг – откуда он только – телеоператор с камерой на плече. Обогнал, проворно пятясь ведомый Кубаревым маленький отряд…
– Слушайте, он же сам взорвется, и нас всех тут взорвет!
А оператор, ни на кого не обращая внимания, запрыгнул на полуразрушенный ангар и телекамерой на отряд нацелился. Тут на всех напал такой хохот!
– Эй ты, кузнечик с коленками назад, слазь давай!.. Только тихо!
