– А почему эти три генерала здесь? Такая честь нашему бедному Нико, а он совсем мальчик был…
– Это миротворцы. Вон тот, слева, это наш, грузин, Бригвадзе, справа – сам видишь, русский, Филаретов, в центре – Суранов, осетин…
– А что здесь делать осетину? На наше горе смотреть?
– Нельзя так говорить, они ездят на похороны, чтобы показать, что пришли с миром и сочувствием к каждому человеческому горю. Везде это понимают, а мы, что же, слепые?
А утром прибежал запыхавшийся вестовой: в расположение грузинских миротворцев бээмпэ (боевая машина пехоты) неизвестного происхождения влетела и начала утюжить окопы, постреляла поверх голов и ушла на склон. В бинокль отчетливо видно: на касках синие полоски – специально всем миротворцам накрасили. Что будешь делать – надо брать белый флаг и идти.
– Ну что, – пробует пошутить Кубарев, аккуратными узелками привязывая на штык носовой платок, – пошагали по полю войны, что ли…
– Ребята, как же так? Вы же – миротворцы…
Оказывается, перепуганные жители сказали, что к селу подошли грузины. Осетины и примчались. А грузины просто занимали позиции, на которые им встать приказали, чтобы противоборствующие стороны – осетинский и грузинский батальоны – от греха подальше развести, а между ними поставить российские войска.
…Спасатели паковали рюкзаки. Все понимали, что остальное уже зависело от умения и гибкости политиков. Главное – удалось прекратить «горячее» противостояние, впервые применить военную силу для мира, а не для войны. В ходе операции миротворцы потеряли одного человека. На мосту в самом Цхинвале подорвался на мине грузовик, погиб водитель. Но сейчас, когда от силы часа через три, предстояло спрыгнуть с трапа дома, в Подмосковье, говорить о грустном не хотелось.
– Юр, расскажи, как вы с Михалычем под осетинскую музычку в грузинское село въехали.
– Да ладно, – отмахивался от него Инюшин, – все знают как…
– Не знаем, – хором загорланили спасатели, лежавшие на рюкзаках у взлетки, – не слышали даже…
– Ну, мы ездили на бээрдэм (боевая разведывательно-десантная машина). Установили звуковещательный аппарат, и машина из боевой стала пропагандистской, – Юра помолчал, надеясь, что, может быть, сейчас прозвучит команда строиться, нет, все тихо, вздохнул и продолжил, чувствуя на себе неослабевающее внимание аудитории. – В каждое село мы въезжали с музыкой. Для осетин – своя, для грузин – своя. Кассеты даже отдельно стояли. А все деревни – одна около другой. Однажды перепутали и в грузинское село въехали с осетинской музыкой. Они подумали, что осетинские боевики с музыкой прикатили мстить, а это мы. Грузины военные приготовления повели полным ходом, пушку наводят. Пошел Михалыч с платочком к одним, к другим… Произнес пламенные речи. Умиротворил.
– Команда грузиться, – майор запыхался, – построения не будет! Предстоит лететь в Приднестровье, но через Москву…
