Кужугетов глубоко вздохнул, подавляя в себе желание сказать Юрьеву то, что вертелось на кончике языка. Вместо этого принялся рассчитывать дальше. Наконец оторвался от бумажек, еле сдерживая раздражение:
– Ну, конечно, ты прав. Семьсот тонн нельзя опустить легко и просто – фундамент разрушится, труба наклонится и то же упадет.
– И все же взрыв – единственный способ положить на землю этот качающийся кусок, но как его положить?
Наконец, вволю помучившись, додумались раздробить оголовок взрывом, поделить семисоттонную махину на несколько частей. Они упадут не все сразу в одно мгновение, а с разрывом во времени – следовательно, не дадут такого сейсмического эффекта, который мог бы разрушить завод. А чтобы еще больше перестраховаться, решили внизу сделать «подушку» из опилок и песка.
– Все! – Кужугетов хлопнул по стопке расчетов. – Приступаем к реализации проекта. Пока мы в Москве делаем окончательные расчеты, в Уфу отправим оперативную группу из спасателей и подрывников. В контакте с нами будет работать команда саперов из Министерства обороны. Военные рассчитают силу и технологию взрыва, а спасатели… – Он посмотрел на собравшихся: в штате четыре человека а в кабинет набилось раз в десять больше. Младшему, Мише Игнатову, всего восемнадцать, а тоже ехать рвется, ни командировочных, ни премиальных ему не надо, только бы взяли. Председатель вздохнул и с ударением на втором слове произнес: – Спасателям-общественникам предстоит поднять взрывчатку по этой трубе и закрепить ее там…
Зависшая над заводом махина от порыва ветра качнулась и, как гигантский маятник, взметнулась на два метра вправо, потом влево… Альпинисты вскарабкались вверх по технологической лестнице. Самые верхние ступеньки были сломаны. Последние семь метров пришлось лезть, как одичавшим кошкам. Альпинистское снаряжение только и выручало. Залезли, глянули вниз с высоты ста двадцати метров… А на земле тоже кипела работа.
– Михалыч у нас как Ильич на субботнике, – перемигивались между собой спасатели, не без удовольствия наблюдая, как начальник оперативного отдела таскает наравне со всеми бревна.
Они нужны были в огромном количестве для того, чтобы для срезанных взрывом обломков трубы сделать «подушку». Вместо пуха ее «набивали» слой за слоем бревнами, опилками, камнями, снова бревнами, снова опилками…
Болели руки и плечи, ломило спину, на ладонях набухали мозоли, саднили ссадины. Кубарев не спал всю ночь, ворочался с бока на бок, вставал, пил чай, опять ложился, снова вставал – думал. «Ну хорошо, «подушку» положили, расчеты делали день и ночь, они себя оправдают, ребята уже начали закладывать заряд.
Вот-вот можно будет взрывать. Но как это все организовать, чтобы не угробить никого? По заводу бродят все, кому не лень, со смены на смену…» Утром пришел к Председателю Верховного совета республики и на ходу протянул бумагу:
– Вот, у меня проект приказа о создании штаба по ликвидации чрезвычайной ситуации. Первое решение штаба я уже набросал. Если вы его не подпишите, могут быть огромные жертвы.
Ракитов, не тратя лишних слов, молча прочитал и подписал.
…На заводской проходной радостно замахали:
– О! Наш ГКЧП приехал!
– Ну вот, и здесь перекрестили, – Кубарев вроде бы и засмеялся вместе со всеми, но успокоиться долго не мог, бормотал себе под нос: – Вот же, Господи, был диссидентом, сделал все, чтобы этот ГКЧП потерпел фиаско, а оказался почти рядом – в ГКЧС. Представишься – начальник оперативного отдела ГКЧС, все таращат глаза, дескать, неужели не всех путчистов пересадили, – и заметив, что его слушают, громко добавил: – Забавно…
