Боря абсолютно зациклился на ее безопасности, а вместе с ней и на безопасности всех в клинике, так что смело удвоил штат сотрудников и понаставлял камер в каждом кабинете, кроме смотровых и палат. Наша охрана покруче той, что занимается Пентагоном, в этом я почти уверен.
А кто платит, тот и танцет. Пусть дитятко радуется. Ох и не завидую я Ане, с таким цербером жить — надо иметь стальные канаты вместо нервов.
И не сказать, конечно, что Боря зря волновался в свое время, разумеется, все события стоили смерти десятка нервных клеток даже мне, но самое главное, что они все пережили. С потерями. И в нашей ситуации это можно считать меньшими потерями.
Достаточно поддатый толкаю дверь очень нужной мне палаты и натыкаюсь на перемотанное тело. Как жаль, что нельзя поговорить так, как хотелось бы.
—Подъем, птичка ты моя сизокрылая. С подбитыми крылышками, — хватаю стул и сажусь прямо перед ним.
Подонок корчится от боли и стонет с каждым движением. Так тебе и надо.
—Что вам надо? Где медсестра?
—Шоколада. Я тебе и медсестра, и медбрат, и мать родная сейчас буду. Рассказывай давай, что с девочкой сделать хотел?
Глаза расширяются. Догадался, ущербный ты наш, что я не просто доктор.
—Я не понимаю, о чем вы, — шепчет и пытается отодвинуться.
Хватаю его за недавно наложенный гипс и сжимаю ладонь с достаточной силой, чтобы он резко одумался. Пронзительный вой заполняет палату, и я сразу же отпускаю, сканируя сморщенное и скрюченное от боли лицо.
—У тебя еще вон правая рука целая, да и левая нога ничего так. Хочешь симметрию организую?
Хлопаю в ладоши и с самым дружелюбным видом смотрю в мечущиеся глазки. А боковым зрением замечаю, как дверь палаты тихонько отворяется. Белокурая головка с заспанными глазами беспокойно осматривает помещение.
—Я слышала крик на посту.
—Парню приснилось, что ему сломали все руки и ноги, от ужаса вопил во сне. А ты иди спи!
Неповторимый и абсолютно недоуменный взгляд прилетает в ответ, а следом закрывается и дверь.
—Я все понял, мне не нужно повторять…— полустон вперемешку с полушепотом доносится до уха, но мне этого недостаточно. — Я ничего не сделал ей.
—Просто проговорю для ясности: если ты приблизишься хоть на шаг к ней, я сломаю тебе оставшиеся конечности так, что ты всю оставшуюся жизнь будешь приклеен к костылям.
—Вот только так говорить надо точно не со мной, —выплевывает мне в лицо. —Ее ебырь игрок, так, глядишь, однажды в синьке продаст кому позабористее, и уже просто не выйдет соскочить. Я хоть и мудак, но не отморозок.
—Чирканешь номер этого полупокерса?
Он закатил глаза и кивнул в сторону загипсованный конечностей.
—Телефон где-то в куртке.
Ну что ж, пробьем инфу, мой дорогой друг.
Игрок — это все, алкаш-игрок — еще большее зло. А зло нужно искоренять.
И таким прекрасным девочкам точно не стоит находиться в окружении подобных тварей.
Сохраняю телефон сморчка и стремительно выхожу из палаты, ногой прикрывая дверь. На одну проблему меньше.
За ресепшном опять посапывает Маша, но именно раскиданные на столе бумаги являются моей целью нахождения здесь. Неторопливо листаю бланки и натыкаюсь на фамилию Логвиненко. Все, что мне нужно. Комбо.
3 секунды и телефон в памяти.
Полминуты, и я пишу ей, с третьей попытки пытаюсь нажать на кнопку «отправить» и жадно слежу за иконокой активности. Доставлено. Внутренности сжимает от напряжение. Прочитано. Чеширский кот по сравнению со мной унылая какашка.
