– Или орудуют несколько человек, – поморщилась Маша, вынимая из ног стёклышки и складывая в носовой платок. – Тебе следовало сказать мне о найденных иглах раньше, – попрекнула она горничную.
Та помогла забинтовать девушке ноги, недоумевая, почему хозяйка не желает воспользоваться услугами лекаря, раз уж он живёт в усадьбе на полном пансионе. Но у Маши уже созрел план по поиску смутьянов и избавлению от них. К тому же, она успела изучить несколько простых лекарских плетений, которые могла применить для самоизлечения, но порезы пока ей требовались для пробуждения совести в невиновных.
Должна же она у них быть? Или, благодаря Мари, остатки этого чувства покрылись плотным налётом ненависти к хозяйке? В таком случае, для собственной же безопасности требовалось устранить подобных гиен.
Мария велела Берге собрать горничных и управляющего слугами в том зале, в котором они завтракали с графом. А также сказала, чтобы горничная не забыла принести туда те булавки и иголки, которые она нашла в одежде и постели.
Натянув другие туфли, хромая и шипя, Маша неторопливо прошла в трапезную. Служанки уже были там, но вопреки ожиданиям, не построились, а рассредоточились маленькими группками, что-то обсуждая, и при её появлении просто покосились на неё, не затрудняясь принять хоть какой-то соответствующий вид.
М-да… Кажется, Берга была абсолютно права, когда говорила, что из-за изменений в характере наследницы рода Бодо многие обнаглеют и решат, что имеют право усесться молодой хозяйке на голову. Маша приметила тех, кто при взгляде на её перебинтованные ступни ухмыльнулся, даже не скрывая злорадство. Таких было достаточно.
Маша прошла к столу, развернула стул-кресло так, чтобы оказаться спиной к столу, а к маленькому внутреннему садику — лицом. Села и, не глядя на управляющего, обратилась к нему:
– Господин Эникен, у нас проблемы.
– Какие? – ответил мужчина, всё так же стоя в стороне.
– Я велела передать вам, что желаю видеть вас и всех горничных. Но вот я пришла и что же наблюдаю? Полный зал каких-то людей, вы где-то ходите, и никого, кого бы я могла назвать хорошо воспитанным слугой, – она демонстративно жестом указала на пустующее перед собой пространство. – У нас проблема, господин Эникен. Кажется, вы занимаете не своё место, раз мне приходится говорить вам, что слуги плохо вышколены…
Она специально говорила тихим голосом, не переходя на крик, как до этого вела себя Мари. Ей хотелось, чтобы люди привыкли к тому, что отныне и хвалить, и отчитывать их она будет спокойным, ровным тоном. А значит, к ней всегда следует относиться почтительно.
Чутким слухом во время речи она уловила шепотки в нескольких группках: барышни продолжали сплетничать, не соизволив даже сделать вид, что им интересно, по какому поводу госпожа собрала их. Маша запомнила кто переговаривался.
Управляющий скривился и прошипел женщинам:
– Построились! Бегом!
Берга тоже поспешила примкнуть к остальным, но Маша её остановила:
– Берга, встань рядом со мной, ты будешь мне ассистировать, – раздалось ядовитое хмыканье, и этих служанок Маша тоже запомнила. Автоматически прикинув в уме общее отмеченное количество, Маша невольно ужаснулась: больше половины! А ведь это только начало…
Когда слуги выстроились плотной шеренгой перед ней, Мария опять обратилась к горничной:
– Милая, продемонстрируй, пожалуйста, господину Эникену и остальным то, что ты нашла в моей постели и одежде, – служанка украдкой бросила на девушку укоризненный взгляд, напомнив, что госпоже не следует называть слуг «милыми».
