– Вот спасибочки, порадовали девушку! – почти пропела девица. – Чем еще могу помочь?
– У вас в городе кто главный в церкви?
– Епископ Ефрем.
– Грек?
– Он русский, из обедневшего боярского рода. Десять лет все хозяйственные дела у Великого князя Изяслава Ярославича вел, любимцем княжеским был. Но надоела ему наша серая жизнь, решил монахом стать. Принял постриг, оскопился и уехал в Константинополь.
– А зачем было евнухом делаться?
– Чтоб паскудные мысли о женках служить Царю Небесному не мешали. И он бы в Византии до сих пор жил, но организовалась Переславльская епархия, и послать епископом кроме него было некого.
Двадцать лет уж он у нас. Понастроил тучу всего! Кафедральный собор имени святого Михаила поставил, церкви святых Федора и Андрея, всяких строений церковных: и Епископский Дворец, и две бани-крестильни для взрослых – все из камня поднял. Три даровых больницы-лечебницы сделал. Сам целитель от Бога, – святой человек!
Обнес Детинец каменными стенами. Мастеров-каменщиков от него артель целая ходит, другая плинфу обжигает, церковную утварь его люди делают и стекло сами льют. Большая часть в Киевскую Митрополию и по другим городам увозится, но и Переславль при нем Каменным городом стал.
Немеряно всего за эти годы настроено из камня – и боярам, и купцам мастера от митрополита Ефрема палаты понаставили. Епархия у нас, видимо, богатейшая – все попы толстенные ходят и с вот такими крестами серебряными!
– Ты ж говорила, что он епископ, а теперь вдруг митрополитом стал. Как так?
– Не знаю. Я девушка простая, хоть и набожная. Это тебе надо с кем-нибудь из священников поговорить. Только все так говорят – то так, то эдак.
– Старше его по церковному чину в городе никого нету?
– Даже и равных-то нету. Его все владыкой зовут.
– Пойдешь завтра с нами к владыке? Полезен будет рассказ твой о боярыне.
– Даже и не знаю…
– Десять рублей тут же выдам. Пойдешь?
– Побегу!
– Это хорошо. А нет ли еще такой глазастой девушки?
– Как не быть. Варвара с боярыней на Трубеж купать ее выезжала.
– И что?
– А тиун с ними увязался. Дескать, купальню подстучать кое-где надо, поплотничаю, как любил в своем поместье в прежние годы. Ящик с инструментом прихватил.
Еще двое дружинников с ними были для охраны. Ну, тех сразу за кусты подальше караулить отставили, а Елисей вокруг купальни ходит, молоточком постукивает, да посвистывает весело эдак. Боярыня разделась до исподнего, а Варвару выставила из купальни – поди, дескать, дружинников проверь, хорошо ли бдят, не уснули ли часом.
Но Варька не дура, поняла, что не просто так отсылают, отошла в сторонку да в кустах и спряталась. И сама видела, как Елисей хозяйку из купальни выволок, загнул к лавке, рубашонку задрал и отпользовал ее сзади от всей души! Отплотничал, говорит Варька, от и до! А штука у него… – тут она взялась разводить руки для наилучшего показа.
Богуслав зарычал и унесся.
– А чегой-то он? – удивилась любительница эротических рассказов, – от чего убежал?
– От тебя скрылся. Ну ты, Манька и дура! – открыла глаза теремной девчушке Пелагея. – Кто же законному супругу рассказывает какие причиндалы у любовника его жены!
– Ой! – зажала рот руками Маняшка.
– Потом ойкать будешь! – внес свою лепту и я. – Быстро волоки сюда Варвару!
– Да она спит уж поди…
– Пинком подыми! Боярин, мол, зовет.
– Он же убег!
– А я-то остался! Другого только боярского рода. Тащи девку!
