Варвара оказалась меленькой ростиком, очень худенькой и совершенно бесцветной. Ни одной яркой черты ни в лице, ни в фигуре. Самое то для прятаний в кустах и подглядываний из укромных мест за всякими необычными по размеру «штуками».
Ей быстренько поставили задачу выступить свидетельницей перед епископом по делу об адюльтере боярыни Вельяминовой с тиуном Елисеем. Варвара так хотела спать, что была на все согласна.
Я спросил у Маши:
– А у вас есть там девки и бабы, чтоб за боярыню горой стояли?
– Есть, как не быть. Им, троим паскудам, Капитолина и деньжат время от времени подкидывает, а Авдотье, нашей старшей, пару раз и платья свои не очень поношенные подарила.
– Вот всех их разом завтра-послезавтра и уволишь.
– Да ведь боярыня их любит! Никого из этих тварюг пальцем тронуть не даст!
– У епископа, если все правильно скажешь, судьба боярыни тоже решится. Либо постриг примет, в Христовы невесты пойдет, либо разведется с нею боярин и отправится она куда хочет, подымая пыль с тремя верными подруженьками.
– Так разводиться ж нельзя!
– Я другу купцу помог – развели его с неверной женой в Новгороде, и здесь какую-нибудь лазейку сыщем!
– А что сказать надо?
– Просто рассказать, как боярыня с тиуном лежат голые обнявшись.
– И все?
– Машка! Еще какую-нибудь глупость спросишь по десятому разу, изобью, как собаку! – заорала утомленная бойкостью ума девушки Пелагея.
– Так я пойду? – понурилась девица.
– Нет! – рявкнули мы с ведьмой в два голоса. – Обе здесь спать будете!
Под такую желанную команду Варвара уронила голову и пустила слюнку.
Немножко ее освежил ведьмин подзатыльник с напутствием на ночь:
– Идите вон на диван обе дрыхнуть! Не дай Бог намажетесь белилами какими или румянами, насурьмянитесь с утра – пришибу обеих дур!
Нахальноватая Мария все-таки спросила:
– Может я к себе все-таки пойду? Тут с Варькой тесно будет – костями ее исколешься…
Пока ведьма накапливала злобу, я быстренько объяснил любительнице конюшен:
– Маняша! Тебя могут отловить те бабы, что боярыню лижут. Ты враз все и разболтаешь о нашем с тобой разговоре. Потом они тебя мордовать всю ночь будут! И в конце концов забьют так, что ты от всех своих речей откажешься. Могут просто запугать, могут соблазнить чем-нибудь, а как только мы уедем, тебя боярыня сразу же выкинет на Посад.
– Ой! А что же делать?
Мы с Пелагеей дружно вздохнули.
– Усни пока тут, дочка, – ласково сказал я, – тебя будут караулить всю ночь.
– А вот…
– Ложись лучше молча, а то мы тебя сами, без всяких врагов, насмерть забьем! – опять не выдержала мирного тона Большая Старшая. И завизжала с переходом на ультразвук:
– Убью дурищу!
В этот самый момент грохнулась с табуретки опять заснувшая Варваречка. Я не выдержал этого спектакля и расхохотался.
Проснувшаяся от удара Варвара молча озирала из положения лежа наш древнерусский театр абсурда, хлопая бесцветными ресницами.
– Нет больше моих сил с этими двумя дурищами толковать! Пойду последнему дворнику отдамся! Как я сейчас боярыню понимаю…, – с этими словами Пелагея, пользуясь богатырской силой Тани, ухватила Варвару за шиворот одной рукой, легко протащила по комнате и закинула как кутенка на кушетку.
Оттуда прошипела Мане:
– Чего ждешь? Тебя не донесу, по дороге запинаю!
– Ой! – привычно пискнула важная свидетельница. – Уже иду!
Добежала до топчана и устроилась рядом с костисто-колючей, и почему-то вдруг громко захрапевшей подругой.
