Детеныш побегал по песку, издавая жалобный писк, потом сел, нахохлившись.
- Иди сюда, малыш, - девушка подошла ближе и поманила его, но суслик тут же подскочил и умчался.
- Он же умрет один, - в глазах моей ягодки задрожали слезы.
Святая чешуя, да я готов носиться по дюнам за этим мелким гадом, лишь бы не плакала!
- У него наверняка семья рядом, - сказал, чтобы успокоилась. – Они обычно в норе все вместе живут, штук десять.
- Ну, и где они тогда? – возмутилась девушка. - У них тут дите без присмотра шатается!
- Затаились, наверное. – Пожал плечами. - Взрослые ведь более осторожные. Не переживай, не пропадет. Давайте лучше перекусим и поспим, а потом продолжим путь.
Надо ее чем-нибудь отвлечь, чтобы забыла об этом сурикате. Он уже не жилец, без матери дни совсем крохотного детеныша сочтены.
Я был уверен, что никогда больше не вспомню даже о горемычном суслике. Но как бы ни так! Когда вечером воздух посвежел, и мы двинулись в путь, Найяна оглянулась и вскрикнула, тут же зажав себе рот рукой.
- Что?
- Он за нами идет! – прошептала в ответ, указав на маленькое пятнышко вдали. – Сусличонок тот!
Пригляделся. Точно, вон ушки торчат.
- Надо ему еды оставить, - наша спасительница всех на свете разложила на песке несколько кусочков вяленого мяса.
Голодный малыш набросился на них, едва мы отошли подальше.
- Ест, смотри! – довольная, Найяна снова прижалась ко мне, заставив забыть и о звереныше, и о пустыне.
Не уверен, что собственное имя смог бы назвать в тот момент! Святая чешуя, как я умудрился так влипнуть?!
К вечеру сурикат совсем осмелел, стал есть с руки, а потом и вовсе вскарабкался на верблюда, груженного поклажей, и ехал, вглядываясь в пустыню.
- У нас еще один друг? - осведомился Эль, подъехав ко мне. - Чувствую, к месту назначения мы прибудем небольшим войском!
Мое настроение резко испортилось.
- Я не мальчик, чтобы потчевать меня намеками! – резко бросил ему, чувствуя, как внутри поднимается, будто удушающая пыльная буря, волна тоски и отчаяния. – Прекращай! Займись делом – курс по звездам рассчитай, хотя бы!
- Ты злишься не на меня, а на жизнь, - друг, которого я только что несправедливо обидел, улыбнулся. – Говорил же, не надо связываться со жрецами, ничего хорошего от них не жди!
- Проваливай! – прорычал в ответ – вместо того, чтобы извиниться.
Сурикат недовольно зацокал, поглядывая на нас маленькими бусинками глаз.
- Кто кого тут обижает? – осведомилась Найяна, подъехав к тягловому верблюду, на котором важно восседал суслик-стукач, - рассказывай, Яшенька!
- У него уже имя есть? – я хмыкнул.
- Ну, а как без имени-то? Ай, - она замерла – маленькое пушистое отродье залезло ей на плечо, а потом и вовсе нырнуло за пазуху.
- Укусит ведь! - заволновался я и потянулся к ней. – Давай достану! – меня тяпнет за пальцы, так невелика беда, им такое не страшно.
- Это я тебя укушу, - фыркнула в ответ. - Пусть сидит, там тепло! Он замерз, наверное.
И в самом деле, холодало. Вечер щетинил горизонт темными тучами. На темнеющем небе уже сияли первые звезды. От изнуряющего зноя и следа не осталось. Еще немного и наступит ночь.
Закаты в пустыне быстрые, солнце не уходит медленно за горизонт, причудливо раскрашивая небо, а просто падает куда-то и все, воздух тут же резко остывает, заставляя тебя тосковать по дневному пеклу.
