Кушайте арбуз, жрите его ложкой до сумасшествия, до полного наполнения внутренних сосудов – живите и умрите в нём, если от этого вам будет счастье!..
Космонавт
Все выше, и выше, и выше – стремим мы полет наших птиц. И в каждом пропеллере дышит, надежность московских границ.
От колхозно -деревенской жизни, Митяй, ростом не вышел. В свои сорок лет он был похож скорее на тринадцатилетнего ребенка, чем на полноценного мужика. С детства Митька знал о своем рахитичном недуге поэтому для пущей солидности и собственной значимости, носил сапоги сорок пятого размера. В минуты алкогольной нирваны они придавали ему настоящую монументальную устойчивость. За свое пристрастие к алкоголю и техническим жидкостям синего цвета, был Митяй в народе наречен «Нитхинолом».
Митя «Нитхинол» – мог пить все, что горело: будь то одеколон, или еще какая ни будь химическая дрянь из запасников Министерства обороны СССР.
И вот однажды его пристрастию – пришел конец.
Где пил Митя, что и с кем – это так и осталось тайной. Его «бездыханное» тело в тяжелом алкогольном отравлении было обнаружено в понедельник утром. Его ноги торчали из сугроба невдалеке от сельпо. Из-за переохлаждения Митя признаков жизни не подавал, но только до тех пор, пока, пропитанный спиртом ватный тампон не коснулся его руки. То ли укол иглы капельницы, то ли спиртовые флюиды, проникшие в его носоглотку, мгновенно привели Митяя в чувство. Открыв глаза, он посмотрел на лицо доктора и с интересом спросил:
– Шпирт?
– Ага, милейший шпирт! – ответил доктор и, взяв Митю за руку, обнаружил у него вполне устойчивый пульс, которого еще минуту назад не было.
– Ага, шпирт – это хорошо! Шпирт, он мне как бальзам на рану! Я шпирт очень люблю, – сказал он, и сделав умиленное лицо.
Только после анализа стало ясно, что в крови Митяя было столько алкоголя, что эта кровь поневоле превратилась в «антифриз».
«Умер» Митяй, как раз в новогоднюю ночь. Отошел тихо без суеты – как раз в тот момент, когда стрелка часов перевалила за двенадцать. Все дежурные медсестры и врачи в ординаторской поднимали бокалы с шампанским. Ни кто не заметил как Митя погрузился в анабиоз. Последний стакан с водкой, который он принял в честь Нового года, оказался той каплей, которая переполнила его жизненную чашу. Митяй «ушел», не издав ни стона, ни звука. Глаза его странным образом были открыты, а рука замерла в каком-то приветственном положении – как у Брежнева на трибуне мавзолея. Всем больным из палаты №13 показалось, что Митяй уснул.
– А, а, а… – завопила дежурная медсестра, увидев уже холодное тело Митяя. – Сашка, тащи каталку у нас труп в 13 палате!!!
Сашка был альтернативщиком, который работал медбратом, в силу своих якобы «религиозных или сексуальных убеждений». Он не служил Родине, как служат все нормальные мужики его возраста, а хотел, чтобы Родина служила ему. Сашка косил в больнице от службы, прикидываясь пацифистом, которому претит его «верой» брать в руки оружие. А его надуманные «религиозные убеждения» почему-то никогда не мешали ему курить марихуану, да щупать во время дежурства молоденьких медсестер на кушетке процедурного кабинета.
– Катафалк прибыл, – сказал он, прикатив в палату тачку для перевозки кислородных баллонов, которые используют в палатах реанимации.– Грузите тело…
– Ты, что это дурень прикатил? Это же тачка для баллонов, – сказала сестра, надевая на Митю, его сапоги 45 размера.
