.
Побывавший в 1898 году в Карачае с группой гимназистов этнограф А. Н. Дьячков-Тарасов подчеркивал: «Карачаевские лошади отличаются небольшим ростом, но замечательно сильны и осторожны: когда карачаевцу приходится ехать по узкой тропинке над пропастью, он лошадью не управляет, а только сам твердо держится на седле, упираясь кончиками носков о стремена, – и лошадь сама выбирает себе дорогу»18.
Скотоводство в Карачае продолжало развиваться. Г. Рукавишников писал в начале 20-го столетия: «На горных пастбищах до самого подножия Мингитау (Эльбруса) пасутся табуны карачаевских лошадей и многочисленные стада овец»19.
Учитель П. Никитин рассказывал об отправке весной 1904 года карачаевских добровольцев на Русско-японскую войну: «Сел. Учкулан. 31 марта. Сегодня с утра в ауле большое движение, а спустя некоторое время, на площади около сельского правления образовалась большая толпа людей – собрались знакомые и родственники посмотреть и проводить добровольцев-карачаевцев, отправляющихся на Дальний Восток.
Мужчины стояли ближе к «идущим», а женщины составили отдельную группу и были на некотором расстоянии от них, так как магометанский обычай не позволяет женщинам запросто смешиваться в толпе с мужчинами, а тем более открыто заявлять какие-либо благопожелания, – все это дело мужского населения, а потому они казались простыми зрительницами и по лицам их трудно было угадать, что мыслит в такой момент женщина-карачаевка; только, когда виновники этого сбора проходили мимо, то некоторые из старух, вероятно, матери, не выдерживали и порывисто бросались обнимать и целовать будущих героев и утирали передниками свои слезы.
