Эле показалось, что ее собственное безумное воображение играет с ней очередную шутку.
Дальний, у самого окна стол был занят Домовушкой. Полностью. Опрокинутая на спину женщина лежала на нем, точно как Эля лежала на своем кухонном столе, задыхаясь под тяжестью навалившегося на нее Бена. Домовушка тоже задыхалась – воткнутый ей под подбородок приклад автомата давил на горло, заставляя несчастную по рыбьи хватать воздух в кровь разбитыми губами. Двое крепких мужчин, затянутых в пятнистые комбинезоны, с силой прижали Домовушку к столу, не позволяя соскользнуть выгнувшемуся дугой телу. Склонившийся над отчаянно бьющийся женщиной третий камуфляжник вдруг оторвал приклад от ее горла. Подкинул на руке бухгалтерский дырокол… - тяжелое наследие советской эпохи - и с размаху ударил им Домовушку по лицу.
Кожа на скуле лопнула, как лопается перезрелый арбуз, и ярко алый поток крови расчертил бледное лицо Домовушки частой сеточкой красных полос.
Они закричали одновременно – Домовушка и Эля.
Троица камуфляжников медленно повернулась и три пары глаз сквозь прорези масок уставились на незваных гостей.
Так же медленно и синхронно Александр и Бен сунули руки за отвороты курток.
Камуфляжник с дыроколом хрипло крикнул. Брошенный дырокол блеснул в воздухе.
Две жесткие руки одновременно с силой пригнули Эле голову. Дырокол просвистел над ней и врезался в стену за спиной. В облачке выбитой штукатурки свалился на пол.
Камуфляжники опрокинули стол с лежащем на нем Домовушкой и дружно залегли позади него, скрываясь за вставшей дыбом столешницей.
Согнутая в три погибели Эля истошно заверещала, зажимая руками уши. И Александр и Цви так и продолжали держать одну руку на ее многострадальной шее, зато в другой у каждого возник пистолет. И теперь эти пистолеты грохотали прямо у Эли над головой! С глухим чмоканьем пули впивались в перевернутый стол, откалывая от него длинные зазубренные щепы.
Над верхушкой столешницы высунулось щучье дуло автомата. Длинная очередь вслепую полосну по бухгалтерии. Пули молотили по столам, чвякая, увязали в кипах отчетов, вспарывали напластования табелей и ведомостей. Прошитый очередью калькулятор разлетелся брызгами яркой пластмассы.
Американец и эсбеушник синхронным толчком швырнули Элю на колени. Ухватились за край ближайшего стола и рванули его на себя. Стол рухнул, осыпав Элю шуршащим водопадом бумаг. Гул падающей мебели на мгновение слился с дробным тявканьем автоматной очереди.
- Вызывай подкрепление! – рявкнул Цви, опираясь на сжавшуюся в комок Элю и осторожно выглядывая над краем столешницы. Из-за враждебного стола на другом конце бухгалтерии снова хлестнула очередь. Американец быстро пригнул голову. Снова высунулся из-за ненадежного укрытия: его пистолет коротко огрызнулся. На другом конце бухгалтерии опять забил автомат.
Александр набивал номер на мобилке.
- Алло! Алло! Мы атакованы! В нас стреляют! – перекрикивая стрекот очередей, заорал он в трубку.
Выстрелы на противоположной стороне комнаты вдруг смолкли.
И в воцарившейся тишине прозвучал голос, от звуков которого Элю продрал холод более лютый, чем тот, что царил в нетопленой бухгалтерии. Эля еще сильнее скорчилась под прикрытием стола, зажимая между коленями враз оледеневшие руки. Она узнала этот голос. Именно его она слышала в трубке, именно он требовал от нее исчезнувшие савчуковские материалы в обмен на Яся.
