от слёз.
– Как я могу быть? – резко бросила мать в её
сторону и красноречиво посмотрела в сторону Арсена.
Левон, с его радостным гостеприимством, ком-пенсировал и враждебность матери, и отсутствие от-ца.
– Проходи, Арсен–джан… Брат… Я так рад видеть
тебя.
Он хлопал его по плечу и пробовал шутить.
– Левон, я должен поговорить с твоим отцом. Он
дома?
– Да. У себя в кабинете. Пойдём, провожу.
Они вошли в кабинет к Акопу Левоновичу. Тот
встал с места, подал руку Арсену.
– Акоп Левонович, я пришёл, чтобы попросить ру-ки Вашей дочери.
– Левон–джан, оставь нас.
60
Левон вышел. Воцарилась тягостная пауза. Арсен
не решался заговорить первым. Вдруг раздался вопрос, молотом опустившийся на голову Арсена:
– У вас с Наргиз было что-нибудь в Москве?
Арсен вобрал в лёгкие воздух, и как можно вежли-вее ответил:
– Я думаю, Вам следует адресовать этот вопрос
своей дочери.
– Она соврёт. Обязательно. Таков уж женский
род… Говорит «да», думая «нет», и наоборот. Один раз
я уже спросил Наргиз. – и вдруг громко закричал. – Я
её спросил, нравится ли тебе кто-нибудь, и она сказала: «нет», а оказывается, была влюблена…
Акоп Левонович встал и отвернулся к окну.
– Я должен знать правду, чтобы принять правиль-ное решение.
Он повернулся и посмотрел Арсену прямо в глаза.
– Да. – тихо произнёс Арсен.
– Она беременна?
– Нет.
– Ты знаешь это точно или тебя просто не про-информировали пока? – в заданном вопросе чувствовалась горьковатая насмешка над всем мужским
полом.
– Знаю точно. – Арсен вспотел, ему хотелось про-валиться сквозь землю, он ненавидел себя за проявленную слабость, когда пошёл у Наргиз на поводу, —
Я… я был осторожен.
– Ты был первым?
61
– Конечно, Акоп Левонович, – Арсен еле сдержал
ярость, – Наргиз никогда не с кем не встречалась.
И какое это имеет значение?!
– Значит, ко мне претензий у тебя, вроде, быть
не должно.
– Их нет и быть не может. Я люблю Наргиз, недостоин её и понимаю это. Но сделаю всё возможное
и невозможное, чтобы Наргиз была счастлива.
Акоп Левонович тяжело вздохнул.
– Если хочешь, чтобы Наргиз была счастлива —
никогда не распускай её. Не повтори моей ошибки
и не выпускай её на свободу, собрать после этого женщину очень трудно, если вообще возможно… Да…
женщину потом не соберёшь. И не приучай её ставить
тебя перед фактом. А я – уже пройденный этап для
Наргиз.
Арсен мрачно молчал. Упрёк Акопа Левоновича он
считал справедливым. То, что они с Наргиз по-настоящему любят друг друга оправдывало некоторую её
инициативность, проявленную в чрезвычайных обсто-ятельствах. Теперь же, когда их жизнь вошла в обыч-ную человеческую колею, всё будет по-другому.
– Хорошо. Ты можешь идти. Я сейчас приду.
Арсен вышел из кабинета, спустился в зал. Сел
на диван рядом с Наргиз. Мать смотрела на него с от-кровенной ненавистью. Левона в зале не было. У Арсена заныло сердце: дай Бог силы выдержать всё это.
Минуты тягостного молчания перед работающим
телевизором казались часами. Наконец, Акоп Левонович вышел.
62
– Арцвик, – обратился он к жене, – Арсен попросил руки нашей Наргиз. Они любят друг друга, и я считаю, что нам ничего не остаётся, как благословить наших детей.
Арцвик закрыла глаза, по её щекам потекли слёзы.
– Мама, – бросилась к ней Наргиз, – ну почему
ты плачешь?
– Это она от радости, – громко сказал Акоп Левонович. – У нас была довольно трудная полоса: она тяжело болела, я болел, мой самый близкий друг… Гриша
умер.
– Дядя Гриша… – тихо вскрикнула Наргиз, – бед-ный дядя Гриша.
