– Вы прикасались к телу?
– Я отодвинул кресло, сэр, и, возможно, слегка подвинул тело, но только самую малость. И рискну сказать, я на дюйм задвинул ящик, чтобы добраться до его светлости.
– Что это за ящик, Фаррент?
– Один из ящиков письменного стола, сэр, он был почти выдвинут, едва держался.
Комиссар перевел взгляд на Истона.
– В своем докладе вы не упоминали выдвинутый ящик, суперинтендант, – обвиняющим тоном заметил он.
– Когда я вошел, все ящики письменного стола были на своем месте и закрыты, сэр, – ответил Истон.
– Итак, потревожив все, что возможно, вы решили позвать мистера Миллса, – продолжил комиссар. – Вы уверены, что ничего больше не трогали?
– Абсолютно уверен, сэр.
– Когда вы пришли в кабинет, упомянутый Фаррентом ящик был открыт, мистер Миллс?
– В тот момент я не заметил. Был занят лордом Комстоком. Мне сразу стало очевидно, что он мертв. Я тут же послал Фаррента в холл, где находится телефонный аппарат, с приказом позвонить в полицейский участок.
– В холл? В кабинете нет телефона?
– Есть отводная трубка. Основной аппарат стоит в холле.
– Отводная трубка вполне послужила бы своей цели. У вас имелись причины отослать Фаррента из комнаты?
– Но… да, были. К тому времени я заметил, что один ящик письменного стола приоткрыт, а я знал, что как раз в этом ящике лорд Комсток хранит документы деликатного свойства. Как только Фаррент вышел из комнаты, я выдвинул ящик и обнаружил, что документы там в беспорядке. Я быстро просмотрел их и закрыл ящик.
– Есть ли у вас причины предполагать, что какие-то из хранившихся там документов исчезли?
– Я не знаю, какие именно документы там хранились. Но те, что я нашел, хотя и были конфиденциальными, в то или иное время прошли через мои руки. Но у меня есть причины полагать, что в ящике лежало нечто еще более конфиденциального характера.
– Мне бы хотелось услышать эти причины, мистер Миллс.
– Возможно, я ошибаюсь. Но когда утром я вошел в кабинет, чтобы доложить о приходе архиепископа, ящик был выдвинут и над ним склонился лорд Комсток. Услышав мои шаги, он резко задвинул ящик. У меня сложилось впечатление, будто он не хочет, чтобы я увидел, что там. Нечто очень личное, то есть не документы, которые уже прошли через мои руки.
– Тогда, если ваши подозрения верны, следует предположить, что документы украли, – заключил комиссар. – Если, конечно, сам лорд Комсток не переложил их в другое место. Инцидент с ящиком может оказаться очень важным. А вы, сдается, чуть ли не фанатично преданы своей работе, мистер Миллс. Вам следовало оставить ящик в том положении, в каком вы его нашли. Вы трогали что-нибудь еще в кабинете до появления полиции?
Миллс покачал головой:
– Ничего.
Фаррент, внимательно слушавший их разговор, кашлянул.
– Прощу прощения, джентльмены, но мне кажется, мистер Миллс забыл про телефон…
Комиссар резко повернулся к дворецкому:
– О чем вы, Фаррент? Какой телефон?
– Личный телефон, сэр. Мистер Миллс звонил по нему, когда я вернулся из холла.
Сэру Филиппу, молча наблюдавшему за происходящим, с самого начала было очевидно, что секретарь и дворецкий не питают особой привязанности друг к другу. Его карандаш решительно скользил по бумаге в ожидании дальнейшего развития событий.
– Значит, был еще один телефон? – произнес комиссар. – И эта линия…
– Это приватная линия в «Форт-Комсток», сэр, – ответил Миллс. – Разумеется, моим долгом было позвонить главному редактору и сообщить о смерти лорда Комстока. Едва ли это означает «трогать что-то в кабинете» в том смысле, в каком вы подразумеваете.
