Девушка, встав на колени, осторожно провела ладонью по его щеке. Та часть лица, что по-прежнему принадлежала ему, нежно тронула ее лоб горячими, сухими губами.
– Ты сможешь. Я в тебя верю, – тихо прошептали ее губы, нежно целуя его.
Глаза мужчины полыхнули зеленым. На бледных, с сероватым налетом щеках, заиграл румянец.
– Потанцуем? – предложил он.
Девушка молча кивнула, не сводя с него глаз.
Заиграла негромкая музыка, и они поплыли по оранжерее, освещенной лишь светом серебристой Луны Захпура, не спеша кружась среди экзотических цветов и деревьев в медленном вальсе.
Инженер смотрел в эти глаза, словно являющиеся продолжением Лунного света, понимая, что ни за что не сделает свою женщину несчастной. А значит, не сдастся. Не имеет права. Он будет искать дальше. Ведь должен же быть способ…
***
– А у вас что нового? – с вежливым интересом поинтересовалась она, делая аккуратный глоток цветочного чая из одноразового стаканчика.
Биоинженер скупо улыбнулся.
– Все вернулись. Все в норме, – коротко ответил он. И добавил, укоризненно мотнув головой: – Да, ты представляешь, они приняли девушку? Впрочем, это ненадолго. Красноголовый просто в бешенстве. Так что…
Ровные, заходящие на виски брови его гостьи удивленно приподнялись. Длинные, иссиня-черные, с маленькими прозрачно-голубыми капельками на концах ресницы непонимающе затрепетали. На белоснежно-чистом высоком лбу образовались морщинки.
Она непонимающе посмотрела на собеседника.
Тот, безразлично пожав плечом, напомнил:
– Ты же его знаешь…
Вздохнув, девушка согласно кивнула головой, переводя взгляд на коричневато-красную жидкость в своем стаканчике и равнодушно глядя на свое отражение в нем.
Оттуда, навстречу ей, из антрацитовой глубины зрачка одного из ее глаз цвета стали колыхнулось алое пламя…
В принципе, ничего особо выдающегося или из ряда вон выходящего во время учебы и не было. Учебный процесс шел своим чередом. Массированных атак иных не наблюдалось. Не дотянув до второй сессии, из училища вылетел грасс. У него начались истерики. Собственно говоря, истерил он из-за нас. Как я уже упоминала, нас троих гоняли нещадно. А меня выжимали интенсивнее всех из нашей тройки. Плюс, моя разбитая в кровь физиономия почему-то каждый раз ввергала его в шок. Нет, не то чтобы парни ей радовались или мне это нравилось, но дело-то житейское, коли ввязалась в получение определенной профессии да еще раз в неделю спаррингуешься с тем, кто выше тебя по уровню. И картина маслом: «Двое помогают дотащиться до койки третьей» – стала привычной для обитателей сего заведения.
Даже док уже не психовал. Хотя у него и сводило каждый раз скулы, когда он обследовал перед сном мой побитый организм.
Я и сама не была довольна. Но поскольку шубой не являлась и была побита совсем не молью, то и относилась к этому вполне себе пофигистично.
Надо было просто больше тренироваться. Тогда и вид буду иметь не столь плачевный. Что я и делала в любую свободную минуту. Так что мое прохождение комплексов на каждой перемене тоже стало обычным атрибутом обычного дня сего заведения. Тем более что усваивала я все быстро. И синяков становилось все меньше. Правда, их заменили порезы да следы от попыток натянуть меня на вертел, превратив в цыпленка-гриль. Ну, в смысле, проткнуть мечом. Довести сие начинание до логической точки своему спарринг-партнеру я возможности не давала, но и совсем избежать уколов всевозможными видами холодного оружия у меня пока не получалось. И следы от него, несомненно, нервировали доктора, вызывали озабоченность у парней и доводили до психоза грасса.
