И вот, быстро продумав эту поистине грандиозную мысль (то есть справившись с эмоциями), я со всего маху шмякнулась на матрас своего нового лежбища, блаженно вытягиваясь на нем и вновь берясь за штудирование учебника по штурманскому делу.
Однако секунд через тридцать меня от этого полезного занятия отвлекли взгляды собравшихся, направленные в мою сторону.
Оторвавшись от планшета, я покосилась сначала в сторону Грега и компании, а затем перевела взгляд на своего соседа, задравшего голову вверх и задумчиво рассматривающего то ли дно моей кровати, то ли мою чуть выглядывающую с матраса коленку.
– Чего? – свесив голову вниз, несколько ворчливо поинтересовалась я у желтоглазого.
– Да нет. Ничего, – с усмешкой заверил он меня, вновь принимая горизонтальное положение.
Капитан потряс головой, словно отгоняя наваждение, а затем, подняв глаза, заново поинтересовался у моего соседа:
– Точно уверен?
Вот это уже было сродни хамству.
Такое недоверие подчиненному.
Или его способности принимать решения?
Обычно, когда образовывалась пара, вопросы никто не задавал. Это был личный выбор двоих. И команда его принимала. Подчинялся такому решению и командир.
Тем более если оба бойца относились к данной группе.
А тут вопрос прозвучал дважды.
Хамство. Не иначе.
Я даже не посмотрела в их сторону. Ни на Грега, ни на остальных членов группы.
Они могут не уважать себя лично, друг друга, меня. Да весь мир, если угодно.
Но я-то себя уважаю.
Поэтому и вид у меня был самый что ни на есть отрешенно-благостный.
Тем более что через несколько секунд выяснилось, что парень снизу тоже себя ценит. И решений не меняет.
Некоторое время они с капитаном изучающее смотрели друг на друга, а затем негаданно объявившийся напарник тихо и твердо произнес без единой эмоции в голосе, но с некоторым нажимом на первом и последнем слове:
– Да. Я уверен. Будут ли еще вопросы, сэр?
– Вопросов нет, – чуть раздраженно ответил ему Грег, возвращаясь к прерванному занятию.
Напряженно выждав еще пару секунд (возможно, в надежде на продолжение дискуссии), остальные члены группы также продолжили заниматься своими делами.
Я же, оторвавшись от планшета, задумчиво вперилась взглядом в свой матрас, под которым находилась соседская койка.
Видимо, почувствовав это, мой будущий партнер вновь поднял голову, выглядывая из-за матраса и пристально смотря на меня.
При этом задаваясь уже знакомым мне вопросом:
– Чего?– произнесенным несколько сварливым тоном.
В ответ я показала ему язык, делая вид, что изучаю что-то в смарте.
Сосед хмыкнул.
А с центрального подиума каюты раздались то ли стон, то ли подвывание Грега, вновь оторвавшегося от партии в ГО:
– Господя-я, за что?
Мы с желтоглазым задумчиво посмотрели сначала на схватившегося за голову командира, затем на вновь замершую и начинающую ухмыляться команду, а потом друг на друга.
И я на голубом глазу очень серьезно сообщила Папаре:
– Я пока не Господи. Честно. Но я постараюсь, если что.
– Это обнадеживает, – благосклонно отозвался тот, кивая головой и с насмешливым прищуром глядя на меня.
– Они же прошли врачебную комиссию? – отрывая руки от той же части тела, которой кивал мой напарник, голосом, в котором проскакивали нотки безнадежности, поинтересовался капитан, ни к кому конкретно не обращаясь.
Все дружно, включая нас с соседом, вновь затрясли вместилищами ума в подтверждение его слов.
– Хо-ро-шо, – чуть растягивая слоги, хмуро подытожил командир, вновь беря в руку камни го.
