Ее встретил молодой человек с темными глазами, чуть одутловатым лицом. Он был без мантии, но носил такой же жилет, как у Мадса. Только на груди был вышит другой девиз и вместо кинжала – плачущее солнце, пронзенное пикой.
Я хотела прочитать надпись, но она плыла перед глазами, я не могла сфокусироваться.
– Мальта, ты не спишь. О! Прости.
Я глубоко вздохнула, пытаясь подавить вспыхнувшее раздражение, и уставилась на Мадса. Вернулся и нарушил тонкую связь.
– Ты видела Бьянку? – с надеждой спросил он.
– Нет, – сухо ответила я.
– Жаль.
Мадс сел на край постели.
– Думаю, нам нужно как можно скорее отправиться в погоню за этой проклятой вороной.
– А как же ищейки Бальтазара Тоссы?
– Нельзя зависеть от троллей. Кто знает, когда они решатся напасть. И потом, всегда есть шанс, что магов не отзовут. Твой дар слишком важен.
– И что ты предлагаешь?
Он потер лоб, собираясь с мыслями.
– Я позаимствовал у старых покойников некоторые артефакты. Правда, после их применения… Хм… несколько дней я буду не слишком бодрым. Но нужно еще уточнить заклинание.
– Ты хочешь сразиться с ищейками? – спросила, ощущая дрожь.
Я помнила, как выглядела боевая магия, примененная Корином против варваров. Она была ужасна.
– Я желаю смерти прихвостням Тоссы. Но сейчас это привлечет слишком много внимания. – Он взглянул на меня так, как будто ожидал обвинений в трусости, но не дождавшись упреков, продолжил: – Поэтому будем прятаться. Сложно стать невидимыми, но мы попробуем.
На миг мне показалось, что он объяснит свой план подробнее, но Мадс нахмурился и спросил:
– Не хочешь рассказать, что видела?
– Пока ничего полезного. Мертвячка выбралась на берег и проникла в какой-то замок. И я снова видела один знак… плачущее солнце, пронзенное пикой. Ты не знаешь, что он может значить?
– Понятия не имею. Орден или тайное общество, – Мадс выразительно пожал плечами.
– В лаборатории Кьяры было такое изображение. Но я видела его еще раньше… в разгромленной алхимической лаборатории.
– Тогда понятно. Алхимики и целители раньше часто объединялись в ордена и проводили различные эксперименты. Некоторые были вполне себе безобидны и приносили реальную пользу, а вот другие… настолько опасны и бесчеловечны, что бросали тень на всех магов. Ну и конечно, когда разное всплывало наружу, народ вооружался факелами и вилами и шел громить лаборатории. Но вроде как усилиями нескольких верховных магов, целителям и алхимикам запретили некоторые виды магии.
– Ага, – сказала я без всякой веры в то, что все ордена прекратили свою опасную деятельность.
– И потом, – рассуждал Мадс, – если солнце ты видела у самой Кьяры, то очень сомневаюсь, что это один из преступных орденов. Сама подумай, чтобы официальная любовница Бальтазара Тоссы была мятежницей? Он в молодости очень боролся с орденами.
Я задумалась. Быть на виду иногда означает оставаться незамеченным. И как я успела убедиться, Бальтазар Тосса весьма успешно манипулировал словами. Он планировал одно, говорил другое, делал третье. Но этими выводами я не спешила делиться с Мадсом.
– Я вижу ее не первый раз, так что, возможно, мертвячка снова явится.
Время. Оно все расставляет по местам.
