Срединная Англия - страница 15

– Так все же как там на самом деле все складывается сейчас – в Доме десять? – спросил Дуг. – У вас там две очень разные партии, с очень разными программами. Вряд ли это надолго, верно?

Найджел улыбнулся.

– Дэйв, Ник[15] и команда уважают вас как комментатора, Дуглас, но мы знаем, что ваша задача – искать узкие места. Здесь вы их не найдете. У Дэйва и Ника, естественно, имеются разногласия. Но в конечном счете они же обычные ребята, которым хочется делать дело.

– Обычные ребята?

– Именно.

– Обычные ребята, которые по чистой случайности посещали невероятно дорогие частные школы, прежде чем вскарабкаться по намасленному шесту политики.

– Именно. Видите, сколько у них общего? Не великолепно ли было наблюдать за ними в тот первый их совместный день в Саду роз?[16] Как они резвились на камеры, смеялись…

– То есть никакого идеологического разделения нет?

Найджел чуть нахмурился.

– Ну, Дэйв учился в Итоне, а Ник – в Вестминстере. Это довольно серьезное различие, я отдаю себе в этом отчет. – Впрочем, лицо у него быстро посветлело. – Но вот честно, Дуглас… можно мне теперь называть вас Дугом?

– Конечно, отчего же нет?

– Вот честно, Дуг, слыхали бы вы, какой у них был отжиг за министерским столом.

– Слыхал бы я… что, простите?

– Как они отжигали. Отжиг.

– Отжигали?

– Шутили, смеялись, подкалывали. Поверьте, я слышал много такого, особенно в универе, и тут отжиг прям топовый.

– Давайте-ка проясним: вы говорите о… дискуссиях кабинета министров?

– Абсолютно так.

– То есть несколько дней назад тысячи молодых людей вышли на улицы Лондона в знак протеста против колоссального повышения стоимости учебы, которое Ник Клегг обещал не поддерживать, а теперь поддерживает, а тем временем новый министр финансов объявляет о повальных сокращениях расходов на общественные нужды, и вы мне говорите, что за всем этим… отжиг?

Найджел замялся. Кажется, забеспокоился, как будет воспринята его следующая реплика.

– Дуг, не поймите неправильно, однако это поколенческое. Речь о разрыве между поколениями. Вы, ваши друзья, мой отец воспитаны определенным образом. Вы привыкли к антагонистической разновидности партийной политики. Но Британия ушла вперед. Старая система рухнула. Шестое мая нам это доказало[17]. Шестого мая Британии предложили выбрать новое направление, и люди сказали громко, единодушно, решительно – и сказали яснее некуда. Они сказали: “Мы не знаем”. – В ответ на растерянное молчание Дуга Найджел приятно улыбнулся. – “Мы не знаем”, – повторил он, пожимая плечами и разводя руки. – Два года назад мир пережил чудовищный финансовый кризис, и никто не понимает, как с ним разбираться. Никто не знает, куда дальше. Я называю это радикальной нерешительностью, этот новый дух нашего времени. И Ник с Дэйвом идеально его воплощают.

Дуг в ответ механически кивал, но сам не мог решить, шутит Найджел или нет. Это ощущение в ближайшие несколько лет сделается все привычнее.

Письмо из полиции Уэст-Мёрсии плюхнулось на коврик у двери Софи утром в конце октября. Видеокамеры засекли ее автомобиль на Стритзбрук-роуд, когда она ехала тридцать семь миль в час при тридцатимильном ограничении скорости. Ей предлагалось на выбор либо получить себе три штрафных балла, либо заплатить сто фунтов за курсы сознательного отношения к скорости. Софи, естественно, выбрала второе.

Ей назначили на два часа дня в безликом конторском квартале на Колмор-роу в начале декабря. Она приехала, ее проводили в приемную на девятом этаже, оснащенную двумя торговыми автоматами с газировкой и шоколадными батончиками, и где вдоль стен квадратом стояло два десятка стульев. Когда Софи явилась, почти все стулья уже были заняты. Занимали их мужчины и женщины всех возрастов, всех оттенков кожи. Велись ехидные приглушенные разговоры полушутя. По духу это место напомнило Софи школу: мальчики и девочки, которых поймали на мелком хулиганстве, ждут своей кары перед кабинетом директора. Софи решила не присаживаться, а подобраться к прокопченному окну и поглядеть на город, на торговые центры и небоскребы, на старые ряды террасных домов вдали и, еще дальше, на бетонную путаницу многоуровневой развязки – все сплошь серое и размазанное в чахлом послеполуденном свете.