– Ну ладно. Нам надо поесть.
За завтраком Софи покаялась, что, пытаясь разгадать тайны этой квартиры, пережила разочарование.
– В смысле, тебе бы вряд ли удалось сделать ее более безликой, даже если бы ты служил агентом правительства и пытался сохранить тайну личности. Тебе разве не хочется это как-то персонализировать? Пару горшков с растениями, какие-нибудь цветовые пятна, побольше картинок на стенах?
– Я знаю, какую картинку хочу повесить на стене в спальне, – сказал Иэн. Сложил пальцы прямоугольником и прищурился сквозь них, словно выбирая кадр. – Фотографию тебя, в таком вот виде. Но тогда я по утрам вставать с кровати перестану.
Софи улыбнулась, чуть отодвигаясь и запахивая халат потуже.
Позже, после того как вернулись в постель и еще позанимались любовью, а потом долго отдыхали в объятиях друг дружки, они взялись читать газеты, а их взаимная нагота сделалась скорее уютной, чем эротичной. Сидели рядышком, и Софи наслаждалась, ощущая точки, в которых они с Иэном свободно соприкасались: прижимались плечами, мягкий изгиб ее бедра – вдоль мускулистого и более прямолинейного Иэнова, сплетались ступнями, и Иэн нежно водил пальцем ноги вдоль ее щиколотки. Все это ощущалось как возвышенно правильное и неизбежное, и легкость, с какой их тела подходили друг другу, отражалась и в расслабленной игривости их беседы. Первое воскресенье года, серьезных новостей в газетах немного. Громадная городская лиса поймана и убита в Мэйдстоуне, фотоснимок семилетнего мальчика, держащего зверя на весу, – ну или пытающегося, поскольку размеры у обоих примерно одинаковые. Исследование, проведенное в Нидерландах, показало, что женщины, у которых в диете много фруктов и овощей, с большей вероятностью зачинают девочек. В Саутгемптоне, судя по всему, сбежали три свиньи, полиция, что загадочно, связывает их побег с местной фермы с “разрывом в отношениях” у пары, которая свиней содержала. Будь Софи одна, она бы не удосужилась дочитать большинство этих историй, но делиться ими с Иэном было весело – смеяться над странностью и глупостью мира, узнавать, как у Иэна устроено чувство юмора. Настроение у них поменялось (но и тогда перемена эта была мимолетной), когда он добрался до материала о Джоанне Йейтс, молодой женщине из Бристоля, тело которой нашли на Рождество.
– Я смотрю, того парня выпустили, – сказал он, пробегая взглядом первые пару абзацев. – Хозяина ее квартиры. Которого на допрос вызывали.
– Хорошо, – сказала Софи.
– Хорошо? Почему это хорошо?
– Потому что у них не было оснований даже задерживать его.
– Ага… да ты глянь на него.
Он показал ей фотографию Кристофера Джеффриза, шестидесятипятилетнего подозреваемого, которого полиция Бристоля забрала на три дня допросов и выпустила без обвинений. Необычный внешне, даже “чудаковатый” учитель английского с особой тягой к романтической поэзии, известный тем, что иногда подкрашивает волосы в голубоватый оттенок, – идеальный корм для английских газет, убежденных в его виновности с первого же мига, не успели они глаз на него положить, о чем и талдычили все последние дни, оставаясь, впрочем, в рамках закона.
– “Глянь на него”? – переспросила Софи, склоняясь над газетой. – А что в нем такого?
– Ну в смысле, вот же чудик!
Софи опешила.
– Так, для начала, – сказала она, – не вижу в нем по этой фотографии ничего чудно́го. И, кроме того, между “чудиком” и убийцей довольно большой зазор, не?
