Срединная Англия - страница 27

, кино с Джоном Уэйном и прочее ностальгическое); магазин игрушек, а в нем – нешуточный набор пазлов с фермерскими пейзажами доиндустриальной эпохи, “спитфайрами” и “харрикейнами” в полете, сценами из традиционной английской сельской жизни, винтажными автомобилями и всяким подобным; даже книжная лавка, опять-таки с уклоном в прошлое, где помимо обязательных тысяч наименований книг, посвященных садоводству, предлагались еще и без счету книги по местной истории. Многие представляли собой подборки старых черно-белых фотографий или оттененных сепией почтовых открыток и гордо носили названия “Образы былого Дадли”, “Чэддсли-Корбетт в фотографиях” или “Бриджнорт, каким он был когда-то”. Немалая часть этих книг, если приглядеться к корешкам, печаталась под маркой “Чейз Хисторикл”.

Основатель, директор, редактор, координатор маркетинга, менеджер по связям с общественностью и арт-директор “Чейз Хисторикл” в лице самого Филипа Чейза попивал капучино в трепетном сердце (или же, скажем, плотно набитом желудке) “Вудлендз” – в его ресторане. Здесь, где мясной пирог с элем и пропитанная пивом рыба с картошкой оставались самыми популярными пунктами в меню вопреки неоднократным попыткам шефа придать списку блюд международный оттенок, очереди из бело- и сребровласых посетителей стояли день-деньской; посетители держались за свои деревянные подносы и предвкушали пир, вперяя взгляды в пирог под лимонной глазурью, булочки с вареньем, чайники наваристого бурого йоркширского чая. В это буднее утро – первый день весеннего семестра – дела у ресторана шли бойко, и Филип радовался, поскольку эти люди были и его клиентами, и скоро многие из них придут покопаться на полках в книжном магазине; сегодняшние продажи окажутся крепкими. Он продолжил попивать капучино и поглядывать на часы на экране телефона. Филип договорился о встрече с двумя людьми здесь, в ресторане, и первый уже опаздывал.

Этим первым человеком, так уж получилось, был Бенджамин, неверно запомнивший время встречи, – сейчас он считал, что приехал сильно заранее, и коротал время у входа в детский театр “Вудлендз”. Да, эта Занаду среди садоводческих центров располагала даже собственным театром – пространством для зрелищ, во всяком случае, – который оказывался очень к месту именно в это время, когда шли школьные каникулы и родители готовы были на что угодно, лишь бы избавиться от ответственности за развлечение отпрысков хотя бы на полчасика. Благодаря этому нескольким местным увеселителям детей доставалась хлебная работа, но чаще им приходилось довольствоваться праздниками в честь дней рождения по выходным. В это утро с одиннадцати до одиннадцати тридцати небольшую, но воодушевленную толпу зрителей развлекал ужимками Барон Умник, дородная фигура, облаченная в джентльменский твид 1930-х, с золотыми карманными часами, красным пинг-понговым шариком на носу и в пошловатой разноцветной академической шапочке, шатко нацепленной на макушку. Бенджамин наблюдал за этим выступлением уже минут десять и вынужден был признать, что ему оно очень нравится. Детям, по сути, давали урок математики, сдобренный несуразными шутками, фокусами и физической комедией, – и все это подавалось в основном с энтузиазмом, а не с математической точностью. Действо было довольно сумбурным, но сам Барон, казалось, получает удовольствие – если судить по его постоянным выходам из роли, и это удовольствие передавалось зрителям. Таким он казался милым и увлекательным персонажем на самом деле, что Бенджамину и в голову не приходило, как кто-то мог бы этим человеком не проникнуться, а потому он изумился, услышав, как голос рядом с ним в дверях пробурчал: