Она проворно вскочила, отряхнув пышные воздушные кружева, – небрежно, однако же с врожденной кошачьей грацией. Плечи у нее были открыты, грудь целомудренно обнажена – ровно настолько, чтобы любому стало ясно, какая прелесть таится за плотным лифом. В волосах морозным сиянием блестела веточка, унизанная драгоценными камнями, и этот блеск повторялся в ее глазах.
– Быстрее в машину, чего вы уставились? Несчастных невест не видели?
Это она – мне. После всего случившегося.
– Просто они не каждый день бросаются мне под колеса. К тому же я восхищен тем, как воспитаны вы.
«Ауди» рванула с места, разодрав фату в клочья, буквально измочалив ее, растерев пыльной ветошью об асфальт.
– Гм-гм, я вас едва не задавил. Не знаю, уместны ли в таком случае извинения…
Я решил поддержать беседу, обнаруживая таким образом вежливость и благорасположение. В конце концов, даже таксисты развлекают своих клиентов.
– К несчастью, вы оказались хорошим водителем.
– Не уверен. У меня такое впечатление, что машина остановилась сама.
– Извините, – сказала девушка. – Я тоже не каждый день бросаюсь под машины. Квартира 379.
– Какая квартира?
Машина непроизвольно дернулась, и я сделал вид, что мы благополучно объехали ямку.
– Бульвар Гоголя, 13, квартира 379. Однокомнатная, 18 этаж.
Это было как раз надо мной.
– Вы там живете? – развязно поинтересовался я.
– Нет, там живет моя бабушка Карина.
– А вы…
– Быстрее, быстрее. Не отвлекайтесь. Не сюда. Давайте объедем по Сторожевской. Припаркуйтесь около гостиницы «Беларусь». Надо убедиться, что за нами нет хвоста.
– Какого хвоста? – интересовался я, лихо закладывая виражи и впритирку вписываясь в повороты.
– Погони. Вы что, плохо соображаете? Вы думаете, я не стою того, чтобы за мной гнаться?
– Ужас какой, – сказал я, хладнокровно сворачивая на Сторожевскую. Я чувствовал себя слегка Джеймсом Бондом.
Мы припарковались около гостиницы, и я выключил свет. Из ресторана доносилась легкая музыка, вокруг беззаботно сновал молодой народ.
– Что прикажете делать дальше? – в тоне моем сквозила обида, то есть слабость. Если вы демонстрируете обиду – значит, напрашиваетесь на сочувствие. А это слабость. Меня ни во что не ставили, ни во что не ставили мое искусство вождения, мою глупую готовность помочь неизвестно кому и черт знает в чем, мое благородство…
– Придется полчасика подождать. Вы очень хорошо водите машину.
– К счастью, – буркнул я, изо всех сил сопротивляясь наваждению – готовности помочь этой сбежавшей невесте. Неизвестно чьей.
– Я очень ценю ваш поступок. Очень. Мне даже уже не так жалко, что вы меня не задавили.
– Вас ведь не Ирина зовут?
Я почему-то был абсолютно уверен, что ее зовут не Ирина.
– Нет. Вовсе нет.
– И не Вероника, разумеется?
– Нет.
Девушка с любопытством посмотрела на меня.
– Я совершенно точно знаю, какое имя не ваше. Но вот угадать ваше имя – не получается.
– Я вам подскажу: Маша или Наташа?
Я внимательно посмотрел на девушку и неизвестно почему сказал:
– Вас зовут Елена.
Она ответила мне взглядом, в котором читалось, как бы это сказать, готовность к общению. Интерес. Я ее явно заинтересовал. И я уже знал, что угадал ее имя.
– Да, меня зовут Елена. Странно. Угадать имя – этого даже моя бабушка не может, хотя она запросто может предсказать судьбу.
Я вдруг понял, в чем заключалась ее главная черта: она совершенно не умела кокетничать. Она не умела играть, выдавать одно за другое. Вот отчего она так естественно смотрелась под колесами моего автомобиля.
