— В полицию заявление о пропаже уже написала. Я от них к вам и приехала! Им ночью моих мальчиков не приводили!
— Не волнуйтесь, гражданочка. Отделений много, а вы были в одном. Быстро признавайся, в какое отделение отвезли детей? — капитан мечет суровый взгляд на подчиненного и тянется к телефону.
— Сейчас узнаю и перезвоню, — тихо говорит Петренко.
— А ну, стой! Докладывай, у кого узнавать собираешься.
— У Гордея…
— Поясни, — капитан снова напрягается.
— Некогда нам детей развозить, у нас вызов за вызовом. И так работать некому! — признается Василий.
— Ясно… Я сейчас сам позвоню, этому Гордею. Ну-ка давай его номер, — злобно блестит глазами, а мне совсем нехорошо. Вот уж не думала, что все так сложно окажется…
Максим
Дальше тянуть некуда. Дети все сильнее хотят спать и к маме. Чувствую это на уровне подсознания. А если быть совсем честным, то полностью солидарен с мальцами… я тоже хочу спать и к их маме. Почему я сонный с самого утра известно. А вот мамаша мне нужна для того, чтобы заглянуть в ее глаза и спросить: как же так вышло?!
Вот только вопрос… куда первее ехать: в полицию или в пожарную часть? Откровенно говоря, боюсь, что в полиции детей у меня отберут безо всяких разбирательств. После первого же ответа нет на вопрос об отцовстве. А я не готов их отдать абы кому, хоть бы даже и серьезному дяде в погонах. Ведь если мать до сих пор не заявила о пропаже, мальчишек могут и в детский дом определить. А вот этого я точно не хочу. Дети должны жить в семье, с родителями. Значит, все-таки едем в пожарную часть. Там хотя бы можно надавить на нужные кнопки.
Все. Решено. Собираемся.
— Вер, надеюсь, у близнецов есть верхняя одежда?
— Наверное… — смотрит по сторонам. — А вы их прям так хотите отдать?
— Нет, сначала заверну в подарочную упаковку. Что за глупости ты спрашиваешь?!
— Ну... Они же такие...
— Какие?
— Красные, как помидоры.
— И что, предлагаешь дождаться, пока побелеют?
— Не знаю... Может, хотя бы тональным кремом намазать? Чтобы не так заметно было? А то вдруг чего… Не примут у нас некондицию, — не могу понять, она что всерьез детей с испорченными помидорами сравнивает или шутит?
— Вера, ты гений, — закатываю глаза. — Доставай все что есть: накладные ресницы, тени, пудру, автозагар… чем еще женщины красоту наводят? Может, бровки нарисовать? Домиком? И татуху набить: одному «Миха», второму «Паха», чтобы не путать?
— Максим Михайлович…
— Что? Думаешь, не стоит?
— Думаю, вам надо отпуск взять. Или жениться. Слишком вы злой. Вот. Кажется, нашла, — вытаскивает из шкафа два одинаковых детских комбинезона с шапочками желтого цвета и трясет у меня перед носом.
— Супер. Умеешь надевать это?
— Нет… Но похоже на наряд для китайской хохлатой. Я ее однажды собирала на прогулку.
— Для чего китайского? — поднимаю брови.
— Порода собаки такая. Китайская хохлатая. Лысая и с хохолком на голове.
— Лысая, но с хохолком… Вот это жуть…
— Вы что, не знаете?
— Нет, мне местных, отечественных котопсов хватает. Целая сеть приютов досталась по инициативе семейства Сафиных. Слава Богу, им только корм нужен, до платьев украшений пока не дошли…
Вера хихикает, а я раздумываю, с какой стороны ребенка в комбинезон засовывать. Судя по всему, где дырка побольше — туда либо голова вставляется, либо это место под памперс... В одном точно уверен: где по две дырки, туда руки и ноги. Главное, не перепутать.
