Он считал, что «по развертыванию сети госпиталей нужен подробный план с указанием зданий, отводящихся для этих целей, чтобы можно было в 5–6 дней развернуть госпиталь. Такие здания намечены, но их состояние таково, что потребуются месяцы на их оборудование. Куда переселять организации, занимающие сейчас эти помещения, неизвестно.
Особенно остро стоит вопрос о дорогах, имеющих военное значение. Летом во время так называемой „Константиновской заварушки“ с японцами, когда потребовалось подтянуть артиллерию, то из-за отсутствия более или менее сносных дорог артиллерия прибыла к месту назначения с опозданием на несколько часов. Бюро Далькрайкома ни разу не слушало вопроса о местных дорогах, нет конкретного плана ремонта с перечислением участков, кто отвечает за ремонт».
Разоблачение Крутова, Лаврентьева и других требовало от Варейкиса немедленно проверить кадры, ликвидировать последствия вредительства. Однако Варейкис не выполнял решения февральского Пленума ЦК партии.
По его мнению, директива ЦК о том, чтобы в каждой области и крае провести показательные процессы над вредителями сельского хозяйства, до сих пор не выполнена. В связи с этим, по его мнению, совершенно непонятно поведение Варейкиса.
Краевая газета, по мнению Стацевича, не разоблачала врагов. За полтора месяца ни в одном номере газеты не было ни одной статьи, разоблачающей троцкистско-бухаринских шпионов. Все поступающие материалы и письма с разоблачениями врагов не получали огласки. Факты пересаживания с одного места на другое руководителей, обанкротившихся своими связями с врагами, не только не разоблачались на страницах газеты, но некоторые из них получали положительную оценку на страницах газеты за хорошую работу.
Редактор газеты Швер привезен Варейкисом. Федин – зав. ОРПО крайкома, арестован, также привезен Варейкисом, ранее работал у него помощником в Воронеже, затем в Сталинграде был зав. ОРПО. Первый секретарь Амурского обкома Косокин работал с Варейкисом около семи лет. Беккер – первый секретарь Приморского обкома, родственник Варейкиса. Гришенин – заведующий отделом печати крайкома – работал у Варейкиса помощником в Воронеже. Дроздов – зав. совторготделом – также работал помощником у Варейкиса в Воронеже и Сталинграде. Рохлин – второй секретарь Уссурийского обкома – родственник жены Варейкиса. Часть руководящих работников в крае также вызывала политическое сомнение.
Стацевич описал стиль работы Варейкиса, который работал с 11 утра до 6 вечера и очень редко вечерами, и так работал весь аппарат. Напряжения в работе у него не было. Руководство таким огромным и сложным краем было поставлено на самотек. В заключение делался вывод, что Варейкису политически доверять нельзя. «Вся линия и практика его работы построена не на выкорчевывании врагов, а на покровительстве им»[50].
Сегодня совершенно ясно, что задача по сбору компрометирующей информации на Варейкиса перед Стацевичем была поставлена Сталиным. Самостоятельно заниматься этим он бы не рискнул. А Сталину эта информация, видимо, была нужна для принятия окончательного решения: оставлять Варейкиса у руководства краем или нет.
Компромат, поданный Стацевичем, способствовал тому, что 3 октября 1937 г. Политбюро приняло решение освободить Варейкиса от обязанностей первого секретаря Далькрайкома ВКП(б) ввиду перехода его на другую работу. Исполняющим обязанности первого секретаря Далькрайкома был рекомендован второй секретарь Г. М. Стацевич
