Рядом медленно прокатил, заслонив «мерседес», высокий толстолобый «джип». Припарковался поблизости. Танкаев почувствовал, как пахнуло из приоткрытой дверцы вкусным табаком и запахом искусственной кожи.
Танкаев отвлёкся от созерцания мерцающего шоссе. На мгновение «мерседес» и «джип» слились в его сознании воедино, и он тут же забыл о них, отвлечённый множеством мелких деталей, окружавших его, раздражавших и причинявших страдание. Право дело, – он не искал, не наслаждался этим страданием. Оно само, точно крадливая тень, преследовала его. Вечерами, после трудового дня, он имел обыкновение совершать пешие прогулки. Ходил по Москве и внутренняя горечь сама находила его. Переживал унижения, на которые был обречён советский народ, казнил себя за бессилие и немощь. В прошлом: бесстрашный командир-фронтовик, прошедший с начала и до конца всю Великую Отечественную войну, освободивший от фашистов захваченные города, позже опытный генерал ВДВ, командующий и член Военного совета Северной группы войск в Польше, а ныне отставник, он тяжело переживал крушение СССР – Великой Красной империи. Мучился, что с 1988 года – он не в строю. Не активный участник событий, а лишь скромный зритель происходящего…Страдал и казнился, что позволил скрытым-тайным врагам овладеть столицей своей Родины, захватить её храмы и дворцы, парки и скверы, оболванить народ и накрепко, как вбитые железные костыли в кирпичную кладку, засесть в Кремле. Эти враги тщательно рядились в человеческий образ, принимали людское обличие, но на деле были смрадными тварями, чудовищами с мрачных полотен Босха, шакалами, волками в овечьих шкурах, оборотнями, шайтанами, и бороться с ними с помощью правды, обычного оружия и силы было, вряд ли возможно. Здесь требовались иные средства, иная сила, которой он, увы, не владел. Но о которой догадывался.
…Миниатюрная, как чайная ложка, проститутка почему-то внезапно отпрянула от «мерседеса», похожего на огромную чёрную злую осу…Соединилась со стайкой таких же бойких подруг, похожих на ярких-жестоких бойцовых рыбок…И они, пританцовывая, окоченевшими ногами, сверкая огненными, затянутыми в лоснящийся нейлон ляжками, потянулись в его сторону. При этом они, шаля, как школьницы, подманивали другие солидные иномарки, кривлялись, крутились, прилипали пиявками к авто, заигрывали с пассажирами.
Поравнявшись с Танкаевым – высоким, статным, в кожаном пальто, стайка подпитых шлюх окутала его плотным облаком духов, «амаретто», вперемешку с дымом ментоловых сигарет «More».
– Вау-у, девки, а дядя-то ещё хоть куда! – Они брызнули развязанным хохотом, растянулись новогодней цветастой гирляндой.
– Неплохо сохранился. Прям Шон Коннери из «Скалы».
– Точно! Джеймс Бонд, девки, как вишенка на торт…
– Пуля! Чтоб ты понимала, лимита казанская… В молодости – верняк- валил всех подряд, штабелями, ведь так? – яркая брюнетка никак не могла дотянуться до его высокого, далёкого взгляда.
– Гляди-ка, по ходу, армейский. Молчит, как солдатская пряжка, – ядовито хихикнула с бешенным начёсом рыжая бестия в ботфортах, и с циничной откровенностью сплюнула под ноги окурок. – Видать, хранит военную тайну. Ну, настоящий полковник. Ха-ха-ха!
– Дура, Лерка, бери круче – генерал. Да, ваше превосходительство?
Танкаев будто не слышал.
– Ух какие мы гордые…Ну, прям орёл! Зря вы так, товарищ генерал…Девушку обидеть легко, понять трудно. – Брюнетка с жирно напомаженным ртом, похожим на кровавую рану, весело хохотала. – Мужчина должен пытаться, а девушка сопротивляться…
