Юрий Борисович покряхтел, схватился привычно за скальпель, бросил его, принялся лихорадочно строчить в блокноте, потом захлопнул и его тоже, задумчиво уставившись на серый пейзаж за окном. Десятисантиметровый слой стеклопластика защищал от враждебной погоды, но доктору всегда казалось, что этот момент наступит. Однажды утренние ветра не только выбьют стеклопакет, но снесут к чертям и сам медицинский отсек, и другие модули станции, которая, словно грибок поганка, возвышалась над рудником.
Нет, не было это похоже на ФОП. Да, мягкие соединительные ткани превращались в кость, мышцы спины окаменели, а в брюшной полости появились уплотнения неопределенного характера. Но не у третьего же подряд шахтера. «Каменная болезнь», простонародное название ФОП, была редким генетическим заболеванием и начиналась она с десяти лет. Горняки же проходили строгую медицинскую комиссию, подобное отклонение, да еще у трех человек сразу, никто бы не пропустил.
Весна на Элайе всегда наводила на доктора тоску. Это была его вторая весна на планете, но он помнил, как они с Андреем едва не сошли с ума в первую. Смена сезонов напоминала странный танец, когда на один шаг вперед приходилось сто шагов назад. Вчера температура днем разогрелась до тридцати пяти градусов Цельсия, но уже ночью начались заморозки, скатившись к сорокоградусным морозам. И так всю неделю подряд. Добавить бешеные ветра, от гудения которых болела голова, а также агрессивных кровососущих ос, которых не убивал даже мороз, и картина местного ада готова.
Доктор мрачно поглядел на жухлую траву, которая вчера утром появилась под окнами его медицинского отсека, прикрыв неприглядную серую почву Элайи, но которая к ночи вся вымерзла. Трава пыталась вырасти уже месяц, то выбрасывая зеленые ростки, то загибаясь от сурового климата. Ему бы ее упрямство и силу воли. Юрий чувствовал, что выдохся настолько, что даже Андрей не справляется с его депрессией и чувством вечной усталости.
А тут еще эта непонятная болезнь шахтеров. Доктор давно потерял интерес к науке и любовь к людям, поэтому воспринял новых пациентов как неизбежное зло, которое придется побороть на пути к отдыху и свободе. Рудник дорабатывал свои последние месяцы, и доктор не собирался менять одну каторгу на другую. Карантин им с Андреем был совсем не нужен. Благодаря смекалке Сальцева и своему умению договариваться, доктор за время службы на Элайе сколотил неплохое состояние, которое собирался потратить разумно – в первую очередь на покупку новой медицинской лицензии. А цены на пиратском рынке, увы, взлетели. Нет, ему с Андреем, определенно, не нужно было внимание государства.
– Что там, доктор? – спросил Мозоль, выбираясь из сканера. У шахтера имелось имя, и звучало оно, по мнению Юрия, даже красиво – Николай Николаевич Колокольцев, но таковы были негласные правила рудника, что все здесь пользовались прозвищами и позывными. За что товарищи прозвали этого Николая Мозолью, доктор так и не понял. Ведь именно на мозоли человек никогда не жаловался.
– Небольшая аллергия и дефицит витаминов, – не моргнув глазом, произнес доктор. – Ничего серьезного, все, как у остальных. А что вы хотите, дорогуша, три смены подряд работать и, думаете, без последствий?
– Я не брал три, – растерянно произнес Мозоль, – однажды товарища подменил и все.
– Ну-ну, рассказывайте дальше, – деловито протянул доктор. Мол, знаю я вас. – Не переживаете, сейчас поправим. Проходите к роботу и укладывайтесь на рабочую поверхность. Небольшой массаж и будете как новенький. Я вам еще витаминчики пропишу.
