— Чего?
— Шум нужен, чтобы отвлеклись, а я уж как-нибудь заброшу в котёл грибочков, — зловеще прошипела, украдкой поглядывая на Бекташа, неизменного охранника. Он, услышав взволнованный шёпот, покосился в нашу сторону, подозрительно сощурив глаза. Срочно пришлось изображать всеобщее горе, скрывая предвкушающую улыбку.
— Сейчас девочкам скажу, — беззвучно произнесла Всеслава, осторожно будто невзначай, подползая к Велене, через пять минут цепочка сообщений успешно завершилась. И уже через секунду по невидимому знаку Всеславы, девушки разом заголосили, бросившись в разные стороны.
Мужчины, всполошившись от внезапно оглушительного визга, первые секунды попросту вскочили на ноги, остолбенев истуканами, и не знали, что делать. Но это продлилось недолго и вскоре у котла никого не оказалось. Не глядя под ноги, я бросилась к нему, на ходу вытаскивая поганки из-за пазухи и, не останавливаясь ни на мгновение, бросила в варево две горсти скомканных грибов.
Через десять минут, зарёванные, некоторые с разбитыми губами девушки были привязаны короткой верёвкой к друг другу. Но получив на свой молчаливый вопрос, мой утвердительный кивок, склонили головы, скрывая счастливые улыбки. Теперь нам осталось только ждать…
11. Глава 10.
Это случилось под утро, когда мы измученные ожиданием, забылись беспокойным сном. Рассвет ещё не наступил, но первые лучи приближающегося дня уже успели рассеять ночной мрак.
— Малуша, кажись, стонут, — прошептала мне прямо в ухо Всеслава, чуть тронув за плечо.
— Началось?
— Час назад первый убежал за кусты, — тихо хихикнула девушка, — после следом ещё пять.
— Остальные?
— Спят, — коротко ответила, кивнув в сторону охраны, — этот уже вернулся, видишь морщиться.
— Угу, — злорадно усмехнулась. Жалости к разбойникам у меня не было, наоборот, во мне проснулась необузданная ненависть и ярость, мне хотелось, чтобы они испытывали муки как можно сильнее. Мои кровожадные мысли были настолько пугающие, что, осознав это, я с отчаянием взглянула измученную с кровоподтёком под глазом Всеславу, с разбитой губой Зарянку, которая, сжавшись в комочек, пыталась согреться, я мысленно повторяла сама себе: «Всё правильно. Они виноваты».
— Ещё пошли, — прекратила девушка моё самобичевание, указывая на пятерых мужчин, спешно скрывающих в сумраке леса.
— Как долго они продержатся, — глухо прошептала, наблюдая за корчившимися от боли мужчинами. Ещё троих рвало у самого кострища, четверо скрючившись чуть ли не вдвое, тихо стонали под кустом.
В этот день мы никуда не пошли и на следующий тоже. Измученные разбойники к обеду первого дня шатались словно пьяные, по кустам уже не так часто бегали, потому как нечем было. Глядя на их мучения не только, я злорадно усмехнулась, девушки словно ожили и даже жажда и голод теперь не так беспокоила их. Через некоторое время, оставшись без строгого пригляда, Всеслава организовала освобождения от верёвок, где-то умудрившись достать нож. Возможно, он отвязался или выпал, когда одни из мужчин рухнул как подкошенный у ног Заряны. Велена, раздобыла немного вяленого мяса и медленно прожёвывая твёрдое, волокнистое нечто, мы внимательно следили за неминуемым исходом и ждали.
— Надо бежать, — прошептала одна из девушек, пряча, как и все мы освобождённые руки у себя за спиной.
— Надо, но те семь ещё пока стоят на ногах.
— Подождём до вечера?
— Наверное, — нерешительно кивнула, уворачиваясь от летящего в бок полена. Озлобленные болью из-за своей беспомощности, те, кто ещё держался на ногах, проходя мимо, всегда старался выместить свою ярость и обиду на девушках. Утешает то, что наш отказ от похлёбки в тот день и их отравление мужчины между собой не связали.
