– Старик, ты сказал, что Она в твоем вкусе. Очевидно! Если говорить прямым текстом, это обыкновенная похоть мужчины. Но для меня Она из области религии, и об этом я уже говорила. Поскольку у нас еще вся ночь впереди, остановлюсь на этой теме подробнее. Человек иногда совершает поступки, которые невозможно пояснить в двух словах, поэтому к их объяснению надо время от времени возвращаться, что я и делаю. Уверена, что все мои разговоры о девственности, ты причисляешь к временной ненормальности – мол, с возрастом пройдет. Нет, здесь другое. Поясню.
Я росла умным ребенком, что, кстати, не очень-то хорошо, ибо быстро лишаешься детства. За умом следует любопытство, которое задает вопросы. Но вопросы обычного ребенка удовлетворяются несложным ответом. А с талантливым ребенком все гораздо сложнее. У меня возникали вопросы, которые я не могла задать даже матери, и это относилось к моему телу. Думаю, у мальчиков все проще, так как у них не происходит столь серьезных изменений тела в процессе роста, как у девочек. Конечно, к этому можно было относиться спокойно, но во мне рано проявилось влечение к эстетическому восприятию мира, и я была восхищена женской красотой. Как тебе уже говорила, я всерьез занялась изучением тел, изображенных в произведениях живописцев, скульпторов, фотографов. Все, что удавалось мне найти, я сравнивала со своим телом, во всех подробностях. Должна признаться, это было привлекательное и захватывающее занятие, и я с ревностью относилась к тем фигурам на портретах, которым я уступала по каким-то параметрам, но время взросления шло и все становилось на свои места. И пришло мгновенье, когда я поняла, что Бог создал из меня совершенную женщину, красоту которой невозможно превзойти. Тогда я задала себе вопрос: для чего? Ведь Бог впустую не работает! Ответ на этот вопрос пришел не сразу, но пришел!
Анна лежала на спине, и казалось, что рассказывает про все не мне, а небу. Слушая ее, я понимал источник ее уверенности в себе. Можно было бы упрекнуть ее в самолюбовании, но было бы несправедливо, ибо она говорила истину. Я отдавал ей должное, что она могла видеть себя со стороны. Мне не хотелось ее прерывать, задавая вопросы, что ее вполне устраивало. Но здесь она сделала паузу, ожидая моего вопроса, которого не последовало. Тогда она перекатила свое тело на мою грудь и принялась за поцелуи. Думаю, блаженство произошло от поцелуев!
Насытившись, Анна продолжила:
– Старик, а ты хитрец! Не задаешь вопросы, когда знаешь, что ответа не будет.
– Я не хитрец, а обыкновенный человек, находящийся в состоянии счастья. Я впитываю в себя твое существо: тело, дыхание, голос, запах, непонятный жест, смех, внезапное исчезновение и случайное возвращение. Хочу, чтобы ты говорила и говорила, а я бы молчал и слушал с упоением, понимая, что все это сон. Я со страхом жду момента, когда проснусь и пойму, что ты мне приснилась, ибо так не бывает, так просто не может быть, чтобы старика целовала девушка, олицетворяющая собой жизнь.
Анна прикрыла мой рот рукой и сказала:
– Будем считать твой монолог признанием в любви. Но не унижай себя, и еще больше – меня! Неужели ты все время будешь возвращаться к теме возраста? Выскажу некоторые соображения. Действительно, по числу прожитых лет разница огромная. Но только ли этим определяется возраст? Для всего земного – да. Но не для человека! В двенадцать лет Иисус Христос разговаривал, как минимум, на равных с раввинами. Другой пример. Разница между творениями нашего общего знакомого Сальвадора Дали и Иеронимом Босхом составляет четыре века, но, когда смотришь на их картины, трудно увидеть в них столь большую разницу в возрасте. А ведь Босх понятия не имел о сюрреализме. Кстати, и ты говорил о сюрреализме – совмещении сна и реальности. Должна признаться, что у меня те же ощущения.
