Не шевелясь, он мерно добивал последнюю, а вьюга и снег быстро сделали его частью городской декорации, обледенев его, словно кусок мрамора. Он продолжал смотреть вдаль и ни о чем не думать. Его пугала внутренняя безмятежность. Он не хотел кричать, не хотел стонать, не ругаться, не плакать – он просто сидел, и хоть взгляд его и был устремлён в одну точку, он ничего не видел, совсем не контролируя бессознательные потоки в собственной голове. Только изредка задаваясь вопросом: «Что происходит?».
Бог весть, сколько он сидел на этом месте: зимой дни и ночи сливались в одно, и непонятно, что это – минуты, секунды, часы или сутки. Всё казалось как во сне. Наконец ему показалось, что он встал. Он уже был словно гора, заледеневший и весь в снегу. Поднявшись, он встрепенулся, словно ретивый конь, и побежал. Побежал неисповедимо по лучу света Луны, отраженному в тонком льду.
Глава 3. «Движение с Запада на Восток»
Брутто открыл глаза, и перед ним развернулись массивные двери с провокационной надписью: «НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ». Армейские ботинки Брутто ступили на мраморные полы станции, было еще раннее утро, солнце только-только встало. Он, будто очнувшись ото сна, тут же закурил, стоя на перроне. Его длинная полувоенная куртка и черная футболка едва прикрывали тело от мощного ветра, силу которому придавал спешащий поезд.
Луч света ярко переливался и преломлялся в дыму дешевых папирос, а издали к Брутто ровным шагом, тесным строем, шли двое тучных полицейских. Брутто давно заметил, что их всегда расставляют по весу: либо два тучных, либо один до безобразия жирный, либо три худых и тонких, как тростинка. Двери вагона уже открылись, полицейские спешили, а Брутто, словно лис, демонстративно «гулял» вокруг открытой двери, показывая свое намерение дождаться следующего. Он манерно взглянул на часы и, театрально чертыхнувшись, достал новую сигарету.
Улыбки на довольных лицах этих бродячих котов натянулись до неприличной степени, делая их лица кукольными до ужаса. И вот, когда створки дверей зашипели, а до него уже было рукой подать, Брутто, словно молодой сайгак, лихо впрыгнул в закрывающийся вагон. Ошеломленные представители правопорядка бессильно взирали на лицедейство, открывавшееся перед ними. Не упустив шанс, Брутто высунул в окно руку с неприличным жестом и, в довершение своего представления, кинул в них окурок, нагло выпуская из носа последние струи дыма, гордо смотря вверх и усмехаясь.
Его настроение значительно улучшилось, следов недосыпа как не бывало, а утреннее мятое лицо растянулось в довольной улыбке. Впереди предстоял долгий путь, поэтому, выбрав более удобное место, он уставился в пейзаж за окном. Он никак не мог уснуть в незнакомых местах и долго наблюдал, как деревья проносятся тысячами перед его глазами. Раньше он даже не думал о том, что здесь столько деревьев – миллиарды мириад деревьев, озера и реки. Постепенно и незаметно для его взора они сменились афганскими пустынями с единичными оазисами, которые изредка мелькали вдали. Наконец, озера стали гореть синим пламенем, а вокруг них кружили огромные волшебные драконы. Потом не стало и их, а поезд, словно истребитель, поднялся ввысь, в самые глубины вселенной, и ехал по кольцам Сатурна, словно по рельсам. «Тутух-Тутух».
Уже темнело, и Брутто не знал, сколько времени провел в пути. Млечный Путь разверзся над небом, словно река, сделанная из молока, и каждая звезда в нем была как капля. В вагоне, кроме него, никого не было, разве что одинокий мальчик с девственными усиками и совершенно несуразной нутриевой курткой. Река, тянувшаяся за окном, сверкала, как лунный свет: то удлинялась и выливалась в бескрайние озера, то маленьким ручейком тянулась вдоль путей.
