— А кто он? — выпалил Орлов, ничуть не смутившись.
И пока я хаотично бегала глазами по сторонам, пытаясь задушить нарастающий приступ паники, Лёша потянулся к моему стакану, видимо, решив, что раз я съела половину его жаркого, да и к тому же, по ходу дела, жду от него ребёнка, то и всё остальное у нас нынче общее. Правда, насладиться моим соком ему было не дано, ибо уже в следующий момент я всё же решила ответить на поставленный вопрос:
— Ты.
Ему не удалось сделать то, что всё же вышло у меня: Орлов закашлялся и… поперхнулся соком, невольно привлекая всеобщее внимание к нам.
Выглядело это забавно. Сначала он просто смотрел на меня круглыми глазами, затем фыркнул, очень громко и выразительно: “Пф-ф-ф-ф”, после чего попытался проглотить сок, но что-то пошло не так, и он действительно чуть ли не захлебнулся им, пустив через нос. Долго отплёвывался, откашливался, хватался за салфетки, при этом не отводя кругло-обалдевших глаз от меня.
А мне вдруг стало так хорошо на душе, вот прям так спокойно, что даже на мгновение стала безразлична его реакция. Главное, что от груза недосказанности, который таскала за собой львиную часть своей жизни, избавилась. И пока он совершал ритуальные танцы перед столом, я с невозмутимым видом сидела на своём месте и флегматично жевала хлеб, отщипывая маленькие кусочки от Лёшкиной булочки с чесноком.
Наконец-то отплевавшись, Алексей Игоревич сел на своё место.
— Извини, — буркнул он, стараясь взять себя в руки и откидывая в сторону использованные салфетки.
Я философски пожала плечами, закинув остатки булочки в рот. С новой силой хотелось есть, должно быть, от волнения. Покосилась в сторону меню, размышляя о том, насколько будет уместно, если я сейчас попробую сделать заказ. А вдруг Орлов решит прибить меня? И булочка с чесноком, который я даже не люблю, так и останется последним, что я съела? Обидно же. С сожалением отметила, что наши тарелки безнадёжно пусты. Отметила и испугалась, что сейчас думаю совсем не о том, впервые решив, как было бы здорово, окажись я всё-таки беременной, тогда моё странное поведение этого дня можно списать на гормоны, а не на то, что я совсем кукушечкой поехала. Или же всё это — стресс? Рано развившаяся деменция? Нужно будет посоветоваться с кем-нибудь с психфака. Зря я, что ли, у них раньше курс матстатистики читала?
— Альбион, — вполне будничным тоном прервал мои внутренние размышления Лёшка, — поздравляю, у тебя юмор прорезался.
Я настолько увлеклась постановкой диагноза, что совсем забыла, что тут ещё был Орлов, который старательно осмысливал полученную информацию.
“Наверное, всё-таки деменция”, — печально заключила я, переводя свой взгляд с тарелок на Орлова и его ямочку на щеке, появившуюся там в силу того, что он опять улыбался.
— В смысле? — не поняла я, о чём он вообще говорил.
— Юмор, — повторил Лёха. — Замечательная шутка. Но если не хочешь отвечать на вопрос об отце дочерей… так и скажи, — милостиво разрешил он, восприняв моё торжественное заявление как попытку не подпускать его близко.
Я слегка прищурилась, пристально рассматривая каждую чёрточку его лица в надежде понять, действительно ли он думает так, как говорит, или же просто пытается слиться с темы.
Но Лёшка выглядел как всегда, уже порядком расслабившись после моего сенсационного заявления.
Нет, ну зашибись, а мне-то что сейчас с этим делать? Сидеть и убеждать его, что я серьёзна как никогда, и у меня всё так же плохо с юмором? Кстати, за юмор было обидно, не всем же быть такими клоунами, как Орлов.
