Алешка с трудом пошевелил побелевшими губами:
– Не говори так, Инь! Я чувствую себя предателем! Но, ведь, и Че ты тоже необходима!
Я невесело усмехнулась:
– Да, Че необходима моя помощь! Он – мой старый верный друг, и он однажды помог мне вернуть уверенность в себе и желание жить, и я должна ему, по меньшей мере, то же самое. Но вряд ли, он готов посвятить мне всю свою жизнь, у него есть в жизни гораздо более сильная любовь, ты знаешь – какая! А вот помочь ему, я попытаюсь, и даже вижу путь! И я надеюсь, у меня получится, если он в меня поверит, а вы поможете!
Тут Алешка неожиданно рухнул на колени и, обхватив руками, прижался лицом к моей груди:
– Прости меня, Инь! Или не прощай, но – не уходи!
Я запустила руки в его волнистые русые волосы:
– Куда же я уйду, мой глупый мальчишка!
Серый свет осеннего утра каким-то образом проникал в спальню сквозь оббитые картоном окна. А я уже, и так, проснулась, сказывалась многолетняя привычка. Похоже, и в самом деле, пора вставать. Но как только я пошевелилась, Хорек, на плече у которого я спала, сначала неосознанно прижал меня к себе, а затем вдруг открыл глаза и резко повернул голову.
– Ты здесь! Это – не сон! – хрипло пробормотал он спросонья.
– Смирись! А что, я тебе спать мешала? – тихо хихикнула я.
– Да, чтоб мне так всю жизнь мешали! – Алешка ухмыльнулся во весь рот.
– Со снами погодить придется, мне, действительно, вставать пора. Хочу с Дином поговорить, пока Че не проснулся, – я попыталась высвободиться, но он не собирался меня отпускать.
– Инь, погоди минутку! Мне кое-что тебе сказать нужно, – его лицо вдруг посерьезнело. – Ночка была – просто супер! Но, ведь, от этого и дети бывают…
Он не успел закончить, а я ужом выскользнула из его рук и из-под одеяла. Опомнилась я уже возле окна, с которого отдирала ни в чем не повинную картонку, которую с таким трудом приладила туда вчера, пытаясь притупить, вновь вспыхнувшую, старую боль.
Ничего не понимающий Хорек остался сидеть на софе:
– Ты что, Инь? Я, ведь, как раз сказать хотел, что меня семья и дети вовсе не пугают!
Я тяжело вздохнула, колючий ледяной ком ворочался в груди, мешая дышать:
– И я про семью и детей сказать хочу. Ты прав, от этого дети бывают, но – у других! Мне это не дано, судя по всему. Как следствие отравления, или ранения, или того и другого вместе. Успела убедиться уже, за эти двенадцать лет. Так что, если ты семью и детей заводить хочешь, то это – не ко мне!
Алешка в мгновение ока оказался рядом и, схватив за плечи, повернул к себе:
– Я опять сделал тебе больно! Плевать мне на детей! Я просто хочу, чтобы ты была рядом. И сделаю все, чтоб ты была счастлива!
В его голосе слышна была такая мольба, что я ухитрилась выдавить улыбку и сказать:
– Проехали! Я просто сорвалась. Давай-таки, оденемся и спустимся к Дину. А обо всем, что здесь говорилось, остальным знать необязательно.
Выбравшись минут через пять в гостиную, я поняла, что помимо фланелевой рубашки тут и свитер не помешает. Холодильник еще тот! Газовое отопление давно отключили, а плитками особо не прогреешь. Однако на старом диване, в спальнике, блаженно посапывал Кот. Он всегда умел спать где угодно и сколько угодно, не взирая на обстоятельства, даже перед боем. Зато потом, если надо, мог не спать несколько суток кряду. Судя по звукам, доносившимся из маленькой спальни напротив, Че еще тоже спал. Самогон, в определенных количествах, неплохое снотворное.
