Тишина, вызванная случайным скрипом Большого Хоумаха, немедленно растворилась в поднявшемся полупьяном веселом шуме. Вслед за первооткрывательницей Горы Удачи ее смелому примеру последовало сразу около сотни человек – служители горки только успевали подавать им специальные пластиковые щиты. Кстати, двое из них врезались в один и тот же снеговик, со страшной силой стукнувшись при этом друг о друга головами. Звука досадного столкновения, правда, никто не услышал, но ударившиеся головами остались лежать неподвижно, и никого из окружающих это обстоятельство никак не взволновало. Всеобщее внимание оказалось привлеченным другим, более удачным попаданием – некая шестидесятилетняя водительница трамвая, страдавшая бронхиальной астмой и сахарным диабетом, поднявшаяся на горку с двумя внуками младшего школьного возраста, неожиданно потеряв сознание, соскользнула с горки и точнехонько попала в рыхлый снеговик трехметровой высоты.
Забавно выглядевший симпатичный снеговик с почти бесшумным шорохом разлетелся снежной сверкающей пылью, а шестидесятилетняя вагоновожатая больно треснулась большой мягкой грудью о стоявший ребром пластиковый дипломат, в котором оказалось пятнадцать с половиной тысяч рублей! Об этом не преминул громогласно объявить в микрофон невесть откуда взявшийся (присутствовавшим здесь же рядом Цуккерманну и Миролюбовой показалось, что он выскочил из соседнего снеговика) ведущий Ледовой Лотереи – высокий, чем-то похожий на Мегенбурга, мужик.
– Дима, пойдемте отсюда куда-нибудь – здесь так гадко! Лучше посидим в каком-нибудь кафе! Я бы, честно говоря, давно бы отсюда ушла, если бы не Андрей Витальевич – в семь часов мы должны с ним встретиться возле служебного входа. А, кстати, Дима, где Вы планировали встретить этот Новый Год? – неожиданно спросила она.
Он улыбнулся и пожал плечами:
– Давайте поговорим об этом, действительно, за чашкой кофе – я, честно говоря, продрог и проголодался.
Они зашли в ближайшую из многочисленных харчевен, призывно дымивших кирпичными трубами и там, за чашкой горячего кофе, Дима ответил на последний вопрос Ирины:
– Я, Ира, планировал встретить Новый Год дома со старушкой-мамой и с удовольствием приглашаю тебя к себе, но… – он отхлебнул кофе, с удовольствием наблюдая за благодарной улыбкой, возникшей на симпатичной задорной мордашке заведующей отделом городской культуры, но вынужден был огорчить и ее, и себя: – …но бой новогодних курантов я обязан услышать здесь, в этом так называемом Сказочном Городке, вместе с жертвами своих рекламных статей…
– Что с вами, Димочка?! – она изумленно и жалостливо всплеснула руками.
– У меня безошибочное предчувствие, что здесь должно произойти что-то ужасное и, вместе с тем, грандиозное, и я обязан, как журналист и как человек, в котором осталось что-то от прежней чести, быть здесь до конца и все увидеть своими глазами!
К вечеру, когда ранние декабрьские сумерки накрыли город бархатным черно-синим покрывалом, усилился снегопад, и установилось полное безветрие – классическая новогодняя погода. В свете многочисленных городских фонарей и праздничной неоновой иллюминации, украсившей центральные городские проспекты и улицы, Богатурову казалось, что крупные снежинки, медленно и плавно сыпавшиеся с неба, успевали давать прохожим подробно рассмотреть все филигранные хитросплетения своих сложных неповторимых узоров. Он медленно шагал под голыми кронами аллеи из недавно посаженных молодых тополей по направлению к такому же молодому, как и эти тополя, проспекту под совершенно диким названием: Проспект Ашурбаннипала.
