Давясь злобой и ненавистью, вылетая из зарослей, Коля выхватил сапёрную лопатку. Майор только прищурился и чуть подался назад. Коля, нанося рубящий удар, и уже понимая, что противник уйдёт, неожиданно для того, в конце броска сделал скрутку корпусом и резко ударил вдогонку уклоняющемуся майору левым кулаком. Удар в ухо получился слабым, но неожиданным. Он, чуть не сшиб рукопашника на траву, и закончить встречный удар тот так и не успел. Но, пока Коля разворачивался, он с похвальной быстротой перегруппировался и встретил Колю прямым ударом ноги в корпус, откинув назад.
– Ну, поигрались, и будет. – Сказал Клим Тимофеевич, давая понять Коле, что до сих пор он «игрался». Он совершенно не запыхался в отличие от Коли, который дышал как паровоз.
Злоба застилала глаза. Зарычав, Коля снова бросился вперёд. Обманный удар ногой, подскок, и лезвие лопатки летит в лицо майору. Тот лишь уклонился в последний момент, пропуская чёрное железо мимо лица, и хватая кисть Коли в жёсткий захват. Наваливаясь всем телом, Коля был вынужден отпустить лопатку, вырывая руку из клещей. Тело майора, казалось было отлито из чугуна. Снова удар, жёсткий блок, и уже майор пошёл в наступление и вдруг… он споткнулся, на секунду потеряв равновесие. Коле этого было достаточно – оттолкнувшись опорной ногой, он всем телом полетел вперёд, поднимая колено для своего коронного удара. Удар всей массой стопой вперёд, так Коля выносил с петель двери на тренировках. Этим ударом он выкидывал спарринг-партнеров в стену спортзала. Его именно поэтому так прозвали: «Коля-Молот». Сейчас и майор совершит полёт в кусты, и после такого удара он встанет уже нескоро. Но майор, гибко уклоняясь, подался вперёд, и, пропуская Колину ногу впритирку к корпусу, влепил плашмя лопаткой Коле прямо в лоб.
Когда Колян очнулся, рядом никого не было. Дико болела голова, на лбу наливалась здоровенная гематома, глаза стремительно заплывали и на окружающий мир смотрели с трудом. Он, кряхтя, поднялся на ноги. Его качало из стороны в сторону. Коля пошарил взглядом по сторонам. Рядом валялась его лопатка, а автомата не было. Коля, мыча от головной боли, принялся обшаривать кусты. Потом его вырвало. Подобрав лопатку, он, пошатываясь, побрёл в сторону полосы препятствий. Неожиданно его окликнули. Сбоку от кромки леса появился его друг Зима.
– Как ты, Колян? – с виноватым видом, спросил он.
– Пойдёт. – Пробормотал Коля, чувствуя, как подкатывает очередной приступ тошноты.
– Вот… – Зима протянул Колин автомат. – Передать тебе сказали. – Зима отводил глаза.
Они немного прошли, молча обходя препятствия. Колю пошатнуло на кочке.
– Помочь? – попытался подставить плечо Зима.
– Не надо. – Коля оттолкнул его руку и чуть не упал. – Не надо. – Сжав зубы, повторил он.
Они вместе вышли к финишу. Там с журналом в руках стоял только один офицер из экзаменационной комиссии.
– А, явились, наконец, товарищ курсант. – Будничным тоном, словно бы ничего и не случилось, произнёс он. – Ну, вот, носитесь как лоси, а под ноги не смотрите… Споткнулись, да? Ну, что ж, бывает.
– Так точно. Споткнулся. – Ответил Коля. – Виноват, буду внимательней.
– Ну и хорошо. – С ноткой облегчения, сказал офицер, что-то записывая.
Экзамен тот ему засчитали. Автомат тихонько вернули, то есть официально, вроде бы как ничего и не произошло. Марш-бросок, значит, Коля прошёл; автомата своего не терял; ни с кем не дрался, и вообще ничего не было. До Коли, потом дошло, что рукопашник его ещё, по своему, пожалел. Автомат он забрал просто потому, что оружие не должно валяться безнадзорно, пока хозяин отдыхает на траве. Тихонько передал Зиме, а Зима вернул ему. И Коля с трудом переживал свой позор. Не дёрнись он тогда на майора, никто ничего бы и не узнал. А он дёрнулся, он напал. Сам. Получил по соплям, как щенок… а потом его ещё и «пожалели». Фиолетовый синяк окружил оба глаза – «идиот и дурак» – словно бы было написано на его лице. И теперь все всё знали. Молчали, отводили глаза, но знали. Вот тебе и заплатил.
