И демонстративно вздернула подбородок. Она начинала злиться, а это обычно ни к чему хорошему не приводило.
Неужели их путешествие никогда не закончится? Обе девушки с ног валились от усталости.
Париж они покинула без пятнадцати восемь прошлым вечером, добрались до Кале, оттуда на пароходе до Дувра и курьерским поездом до Лондона. На перрон станции Виктория они ступили в 6 утра и в промозглой мгле долго искали свой багаж. Одной трети не досчитались, включая и двухместный дорожный гроб. Пока суть да дело, минул еще час. А потом выяснилось, что в Лондоне, оказывается, солнце восходит почти что в 8. Хотя Берта и наказала подруге следить за временем, но впопыхах забыла упомянуть об этом досадном обстоятельстве.
– Между прочим, я паковала чемоданы, – парировала фроляйн Штайнберг.
Хорошо хоть не уточнила, что сбор чемоданов по ее понятиям включал в себя сортировку вещей на «полезные» и «всякую дрянь». Причем к последним относилось все от помады до новых шляпок с вуалью. К первым – темные платья и практичное нижнее белье без кружев.
– Ах, чемодааааны! – нежно проворковала Гизела, в голосе которой зарождалось цунами. – Чемоданы, значит. И что же ты туда положила, позволь спросить? Хотя погоди, не отвечай! Дай угадаю: платья, устаревшие тридцать лет назад? Черные, серые и темно-коричневые, в которых любая женщина похожа на продавщицу в трауре? Или шляпки? Нет, конечно, ты взяла шляпки. Ха! Лучше бы не брала. Никому в голову не придет такое надеть. По крайней мере, добровольно. Да у тебя каждый чепчик похож на ведро для угля!
– А тебе дай волю, ты б и на саван рюшки пришила, – не выдержала Берта, – и на гроб наш дорожный аппликацию наклеила. Не только снаружи, но и изнутри.
– Это был декупаж.
– Нет, это была профанация. И вообще, не до тряпок сейчас. Как думаешь, успеем все обстряпать до рассвета?
– А как будто у нас есть выбор! Он что, не может быстрее ехать? Эй, вы там! – Гизела так нежно постучала по окошку кучера, что стекла задрожали. – Долго еще?
– Люблю я немецких барышень, – умиротворенно пробасил извозчик, обращаясь скорее к своей лошадке, чем к пассажирке, – так бойко стрекочут, будто карамельки во рту перекатывают. Ничего, м'м, нам только за угол завернуть и почитай, что приехали.
Лошадь согласно фыркнула. Болтовня хозяина успокаивала ее нервы, изрядно взбудораженные перспективой везти двух голодных упыриц. Извозчик же ни о чем не догадывался. Мертвенно-бледные лица девушек вкупе с их крепкими духами – свежий жасмин в каплях росы у одной, незамысловатая лаванда у другой, – соответствовали образу аристократок, прочно укоренившемуся в его сознании. Сам того не ведая, сегодняшней ночь он, возможно, отправился в свой последний путь.
– Скоро приедем. Вот, слышишь, приедем мы скоро. Интересно, скоро – это когда мы только начнем дымиться или уже превратимся в пепел?..
Берта еще раз посмотрела на белесую полосу горизонта. Они трясутся в кэбе уже более получаса. Даже если им нужно поставить всего-навсего одну печать, или сделать реверанс, или что там от них потребуется – даже так они не успеют вовремя вернуться в Белгравию, под безопасную сень отеля.
Есть, правда, один способ. Даже два, а то и больше. Отсюда до отеля можно, к примеру, долететь. Так всегда быстрее. Не нужно беспокоиться о дорожных пробках. Твои единственные конкуренты – лишь очень удивленные вороны. Но для этого потребуется… ее глаза сами собой отыскали возницу и впились – фигурально выражаясь – в полоску кожи между немытым воротником и неровно обстриженными волосами…
