И тут началась драка. Хотя то, что делалось дальше скорее называлось издевательство. Шушпан махал могучими ручищами сотрясая воздух и нагоняя ветер, но так ни разу по обидчику и не попал. Юркий и проворный Кайсай то и дело ускользал от его замахов с размахами, всякий раз оказываясь за спиной Шушпана и издевательски пиная толстого борова под раскормленный зад, обрывая с толстяка остатки разорванной рубахи.
Всё происходило настолько быстро в единой круговерти ни-понять-чего, что вскоре в безветренном воздухе стояла непроглядная пылевая туча, откуда раздавались приглушённые вскрики и ругань до слёз обиженного Шушпана и глухие поджопники, коими его рыжий награждал из раза в раз.
В один момент Шушпану померещилось, что он поймал противника в захват и даже успел громогласно порадоваться, но в руках опять оказалась пустота, а по заднице прилетел очередной унизительный пинок. Кайсай просто развлекался от всей души и судя по выражению лица, так весело он давно себя не чувствовал, а может быть и никогда.
Поначалу восприняв драчуна за серьёзного противника, проанализировав его габариты, рыжий вёл себя осторожно, но быстро поняв, что неприятель мешок с дерьмом, не более, к тому же глупый как пень и абсолютно неумелый в кулачном бою, рассчитывающий лишь на силу, стал откровенно изгаляться, теша своё самолюбие. Даже в порыве азарта начал издевательски поддаваться, чтобы у противника появился хоть какой-нибудь интерес к происходящему. Кайсай давал себя «почти» поймать, но тут же ускользая и увёртываясь из неповоротливых медвежьих лап, наносил до слёз обидные пинки и подзатыльники.
Вдруг откуда ни возьмись в пыльной толчее «нарисовался» щупленький старикашка с редкими волосиками и штопанной в нескольких местах рубахе. Маленький такой, плюгавенький, с жидкой бородёнкой с щуплую ладонь, в широких матерчатых штанах, и при всём замызганном одеянии ещё и бегая в пыли босиком.
Этот дедок проявлял нешуточный азарт заядлого болельщика. Махал сухенькими руками выпучив глаза и повизгивал, подбадривая Кайсая: «В глаз ему дай. В харю его свинячью!». Рыжий в принципе калечить обидчика не хотел. Так лишь, проучить и на место поставить, вернее, оставить валяться в пыли, измотав до изнеможения. Но разошедшийся дедок своим заразительным азартом, будто в Кайсая ведро «озверина» влил, пагубно влияя на его благодушный настрой, неведомым образом передавая толику, притом изрядную, буйного запала непонятного старичка.
И рыжий войдя в кураж и поддавшись на его возбуждающие «кричалки» с эмоциональными победоносными призывами, врезал Шушпану в глаз как требовал непонятно откуда взявшийся болельщик, да так, что здоровяк перестав пылить и размахивать руками, срубленным деревом рухнул мордой в дорожную пыль и затих, прикидываясь совсем мёртвым.
Кайсай тоже перестал крутиться и видя, что противник не шевелится и кажется не дышит, нагнулся чтобы перевернуть глыбу жира и оценить результат удара, но тут резкая боль обожгла спину и в глазах резко потемнело…
