Читать онлайн Николай Суворов - Стихофрения
Составитель Юлия Николаевна Соловьёва
© Николай Аркадьевич Суворов, 2024
© Юлия Николаевна Соловьёва, составитель, 2024
ISBN 978-5-0065-1094-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
(10.04.1951 – 14.02.2016)
Давайте знакомиться!
Суворов Николай Аркадьевич родился 10.04.1951г. в городе Челябинске в семье рабочих. Отец умер, когда Коле было несколько месяцев, а мать работала крановщицей на заводе. Среднее образование получил в вечерней школе, а срочную службу проходил на Сахалине. Демобилизовался в звании сержанта.
Он много путешествовал по стране: был на Украине, на Севере, ходил по местам боёв под Калачом, трогал руками кирпичи Брестской крепости. В конце 80-х работал в группе Советских войск в ГДР. По приезду в рабочий посёлок Мишкино работал токарем, электриком, санитаром 3-го отделения, директором пионерского лагеря.
Со своей женой, Суворовой Лилией Павловной, прожил счастливые 46 лет семейной жизни. В его семье родились дочери Елена и Наталья. Николай Аркадьевич успел увидеть внуков Илью, Вадима, Алину и Владимира. Его семья отзывается о нём, как о замечательном муже, любящем отце и заботливом дедушке.
Стихи Николай Аркадьевич писал со школьных лет, но в рукописях значатся только поздние произведения. Своим учителем он считал Александра Тихоновича Твардовского. Суворова Николая по праву можно считать одним из лучших писателей Зауралья, поскольку он не уступал в силе творчества другим писателям. Состоял в поэтическом клубе «Родник» и печатался в районной газете «Искра». Николай Аркадьевич принял участие в творческой встрече «Гостиная у Светланы» и получил награду конкурса поэтов под названием «Арфа». В 2017 году была издана его книга с детскими стихотворениями. Больше произведения в сборники не объединялись.
Николай Аркадьевич не издавал свои произведения, но его родные решили сделать это, чтобы мир узнал о его необычном мышлении и способе создания рифмы.
Часть первая. Война
О войне
Нет ничего тяжелее для меня,
Чем о войне писать – я не видел огня.
Я порох не нюхал, окопы не рыл,
В разведку не ползал во вражеский тыл.
Но рядом с вояками, было сидел,
От их я рассказов взрослел и седел.
22.03.2001г.
Кого послали в этот ужас
Всё дальше удаляются афганцы,
Стареюще-седеющая рать,
И не всегда порою удаётся
Вокруг огня священного собрать,
Всех тех, кого послали в этот ужас,
Глотать песок со сгустками крови.
Кто так хотел девчонке после службы
Признаться в благороднейшей любви.
Сегодня я скажу для всех открыто:
Я помню каждый голос тех ребят,
Кому уже вселенная открыта.
Они нам о прекрасном говорят.
09.06.2014г.
К прорыву
Эх, судьба ты моя боевая,
Оборона моя круговая.
Напишу-ка домой письмецо,
Пока плотно не сжато кольцо.
Сколько будет стоять тишина,
И не грянет атаки волна?
Здравствуй, мама, и здравствуй, отец,
В переделку попал ваш птенец.
На исходе патроны давно,
Мы готовим к прорыву окно.
Силы есть на последний бросок,
И скрипит на затворе песок.
Я протёр своего калаша,
Он горяч, как солдата душа.
Оседаёт афганская пыль
На такой же афганский ковыль.
Здесь берёзы нигде не растут,
Только маки красиво цветут,
На камнях не живут кедрачи,
И к снегам улетают грачи.
Если что, то братишке скажи:
«Так же честно отчизне служи!»
А соседке своей передай —
Мне недавно вручили медаль.
Знаю точно, что в этом году
Грузом 200, но всё же приду.
28.07.2014г.
Цунами
Осенний день перед рассветом,
Про дом солдату снится сон.
И вот, для плановой проверки
Тревогой поднят батальон.
Я сорок лет молчал об этом —
Удар природный был жесток.
Но вот опять цунами грозный
Терзает родины восток.
Беда пришла на Фукусиму.
А сорок лет тому назад,
Я видел грозную стихию —
Советской армии солдат.
Когда дивизия на марше,
Ревут моторы, в жилах дрожь.
Полки смешались на дороге,
Пока на свой рубеж идёшь.
Наш батальон отдельный связи
Был точен, как секундомер.
Не зря в дивизии начальство
Велело брать с него пример.
Антенны вытянулись в небо,
В эфир выносят позывной.
Сосёт под ложечкой тревога,
Как у солдат перед войной.
И автомат с противогазом
По бёдрам бьют до синяков.
Тяну катушку с проводами
Для связи прибывших полков.
Потом стихает суматоха,
На материк идёт доклад:
«Мы развернули фронт до срока,
И может завтракать солдат!»
Бежим за кашей с котелками
В походной кухне полевой.
А ветер с моря тучи гонит,
Бросает дождь на нас кривой.
Я заступаю на дежурство,
Как молодой специалист.
Сегодня роль моя превратна:
Я – запасной телефонист.
Комдив командует сурово
И мне доносит телефон,
Его пока не беспокоить —
План разрабатывает он.
А мы тогда примерно знали,
Что был доставлен в штаб пакет,
Увесистый, под сургучами,
Военной тактики секрет.
А дождь накрапывал сердито,
Вокруг машины развезло,
И каждый понял, что с погодой
Нам в этот раз не повезло.
Когда выходишь из машины
Какой-то выполнить приказ,
Сухой назад придёшь едва ли —
Шинель мокрющая за раз.
И вот уже, к обеду ближе,
На нас свалился, словно ком.
Не наш армейский, а гражданский,
Из Паранайска военком.
Портовый город сахалинский.
Граница, что ни говори.
Как беспокоить генерала?
Звонок, и оба губари.
Но военком не унимался,
Я слышал пламенную речь.
И он отнюдь не собирался
Мою судьбу, как дочь, беречь.
Сержант сказал: «Ну что, решайся,
Считай, что ранен я в бою.
Вот этой кнопкой подключайся
И сам верши судьбу свою».
Я молча выслушал тираду,
Сказав так точно, кратко: «Есть!»
И был готов после учений
На гауптвахту тотчас сесть.
Соединив двух абонентов,
Решил узнать, за что позор.
По громкой связи в аппаратной
Прослушал важный разговор.
В нём комиссар твердил упрямо
На Сахалин идёт циклон.
Возможно, будет наводненье,
От нас де, помощи ждёт он.
В конце сказал, как между прочим,
Беда приходит не одна:
Возможно, будет и цунами —
Восьмиметровая волна.
В эфире долго было тихо.
Наш генерал – солдат войны —
Решенье всё же принял скоро,
Как патриот своей страны.
Звонил и в округ, и в столицу,
А через час отдал приказ.
И нас на зимние квартиры
Отправил срочно, в тот же час.
Дождь, набирая обороты,
Уже идёт сплошной стеной.
И с гор пошли воды потоки,
Сметая всё своей волной.
Пришёл приказ, и наши танки
Тросами держат мост, урча.
С камнями мутные потоки
Его теснят, бурля, ворча.
А тут пришла и нам команда:
Столбы повалены рекой,
И с левым берегом не стало
Почти что связи никакой!
Бежим, протягиваем кабель
По деревянному мосту,
Река налево и направо
Ушла, почти что за версту.
Дома по окна в мокрой жиже,
Нет ни животных, ни людей.
Теснит поток народ на сопки,
Как обезумевший злодей.
Мы доложили генералу
Всю обстановку за рекой.
Как там гражданский люд страдает
И ждёт подмоги хоть какой.
Но наша связь жила недолго,
Река несла упавший лес.
И ствол с кудрявыми ветвями
Между опорами залез.
Другими всё загромоздило.
Волна росла, росла, росла!..
Как щепку мост перевернула
И по теченью понесла.
Болтали, нас потом искали,
А ротный сразу им сказал,
Что посылая, путь обратный
На всякий случай показал.
Смотрели мы, как наши танки
Пошли на левый берег вброд,
Как хлеб везли и одеяла,
Где собирается народ.
Отряд из плавающих танков
На Поронайск шёл в стороне,
Чтобы успеть перед цунами
Людей везти хоть на броне.
Потом дополнилась картина.
Я понял рок большой воды:
Пусть в море умерло цунами,
Не обошлось и без беды.
Тот роковой был день в разгаре.
Комдив, по мере своих сил,
Отряды техники военной
Давал тому, кто попросил.
И вот два мощных вездехода,
Два отделения солдат,
На выручку в посёлок Майский
За ГТТ сквозь дождь летят.
Посёлок был слегка в низине,
Одним плечом – прижат к реке.
Река, промыв второе русло,
Людей зажав на островке.
Склады, базовки со скотиной,
Всё оказалось под водой.
И принял на себя команду
Наш лейтенантик молодой.
Команды чётко отдавая,
Открыл загон и выгнал скот.
Пускай идёт, куда захочет,
Вода придёт – пускай плывёт.
Людей садил на вездеходы
И вывозил на косогор.
Грузил сыпучие продукты,
Как вешки, выставил дозор.
Когда всё сделано отлично,
И, может быть, в душе покой,
Он в этом шуме необычном
Услышал крики за рекой.
Вот ГТТ плывёт упрямо,
Ревёт с надрывом водомёт,
Но бьют броню речные камни —
Река свой норов выдаёт.
Машина шла на середине,
Когда её тряхнул удар.
Всех, кто смотрел в тот миг за ними,
Забил озноб и бросил в жар.
Как в ручейке кораблик детский
Машину начало крутить.
Ни кто трагедию, наверно,
Никто не мог предотвратить.
Поток, как видно, поднимаясь,
Набрал большую высоту,
А ГТТ, сопротивляясь,
Несло к висячему мосту.
И мост тросом схватил кабину,
Перевернул и отпустил.
Потом поток на отмель кинул,
И женский плач заголосил.
Один из них в живых остался —
Водитель, парень молодой.
Я с ним потом ещё общался.
Парнишка стал чуть-чуть седой.
Он рассказал, как дело было,
Когда он был ещё внутри.
Они за жизнь свою боролись
Минуты две, а может, три.
Как лейтенант кричал солдату:
«Спасайся», если сможет он.
Зажало ноги лейтенанту,
И этим был он обречён.
Что б передал родным и близким,
Просил его не забывать,
Жалел, что этим опечалит
Своих, родных отца и мать.
Солдат сказал: «Мне дверь зажало,
Сломало ногу, плеть – рука.
Как видно, я с тобой останусь,
Убила нас двоих река».
Трещал загривок гимнастерки,
Солдат сознанье потерял.
А лейтенант тянул упрямо,
И дверцу сбоку проверял.
Толчок, и дверца отвалилась,
Он бросил парня в пасть реке,
Но вот сознанье провалилось,
Он умирал один в тоске.
А где-то там, над головою,
Солдатик вдруг глаза открыл,
Одной рукой за куст схватился,
Что рядом с ним в потоке плыл.
Его несло полкилометра.
Пытались палкой зацепить,
Пока потом, на перекате,
Друзья смогли перехватить.
Хотели знать про лейтенанта.
Трясли парнишку за грудки.
Пришлось сказать, как он остался
В тисках машины и реки.
Когда закончилось ненастье,
Пришлось вертушкой трос тянуть,
Чтоб осторожно вездехода
На гусеницы перевернуть.
Потом тянули осторожно,
Домкратом гнули лист кривой,
А лейтенант, рекой умытый,
Сидел в машине, как живой.
Я был в почетном карауле,
И в группе залповой стрелял.
Наш генерал стоял и плакал,
Как будто сына потерял.
Сегодня там другие служат,
А я запомнил осень ту,
Когда наш лейтенант Ларюшин
Навек остался на посту.
Ошибка
Вечерний Дессау, огни на витринах,
На город спускается мгла.
А я одиноко хожу по чужбине —
Нечистая занесла.
Я рвался сюда, как птица из клетки,
Но клетка другая ждала меня здесь.
Подвал, кочегарка, спасибо на этом.
Хоть спрятаться на ночь где есть.
Будь проклят тот день, что заставил подумать,
Что тут я желанный и здесь меня ждут.
Я брошен небрежно, как гадость в корзину,
Где мусор кидая, небрежно плюют.
В пыли и грязи провалялся, допустим,
Но грязь эту можно отмыть.
Вот черствость такую мне будет, наверно,
И ножиком не отскоблить.
Вам нравилось душу стихами лелеять,
Хотелось читать, что поэт написал.
Так знайте, написанное на бумаге
Он через сердце своё пропускал.
Оставлена рана, быть может, надолго.
Она зарастёт, лишь себя превозмочь.
Но я не уверен, что это случится так скоро,
Как скоро кончается ночь.
Прощайте, друзья, ни о чем не жалейте.
Обиды на вас не держу.
Её нет, вы сами себя обокрали, поверьте,
А я наконец ухожу.
Всем огромный привет. На север, на север!
Вези меня поезд от этих людей.
Быть может, ещё в полынье не замерзшей
Успею застать на воде лебедей.
Чья дружба и верность, и проще, и крепче,
От сильной любви и верности легче.
А здесь находиться противно, я вам говорю.
Холодный подвал мне не по нутру.
Ошибся невзначай, влюбился в молодую,
Обжёгся молоком, теперь на воду дую.
Горящие люди бросались под танки,
Горящие люди вставали стеной,
Горящие люди, сыны Сталинграда,
Врагов не пустили домой.
Похожие книги
