Как-то ночью семья проснулась от запаха дыма. Горел дом и сельскохозяйственные помещения. Через несколько дней бабушка пошла в полицию и написала заявление на собственного сына. Сына судили и обвинили в намеренном поджоге. Так он попал в тюрьму на несколько лет. Сразу после суда бабушка не стала терять времени. Как только она убедилась, что сына в доме нет, она выгнала беременную невестку с двумя маленькими детьми из собственного дома. Той ничего не оставалось делать, как возвратиться на Украину.
Жили они там впроголодь в маленькой комнатушке. Женщина сразу же после родов пошла работать на завод. А детей закрывала дома на весь день вместе с новорождённым. И там они коротали время совсем одни до вечера. Через несколько лет отец вышел из тюрьмы и приехал на Украину искать жену с детьми. Чудом нашёл и забрал к себе домой, назад в Польщу.
– В первый же год после воссоединения семьи родилась я. Так детей в семье стало четверо.
– А что же случилось с бабушкой? – спросила я, сгорая от любопытства и одновременно ужаса.
– Она прожила вместе с нами в одном доме ещё несколько лет. И умерла тихо и мирно во сне в собственной постели. Так что, не забывай, я буду всегда… Даже если вы… – повторила она, заглядывая мне в глаза. В них явно пошёл отсчёт по убывающей в проекции на наше с мужем совместное будущее. Я была откуда-то из Украины, он поляк. Между нами протянулась масса отличий и времени.
Я скользила взглядом по этому совершенному лицу и внезапно поняла: я пытаюсь прочесть, что в нём от украинской мамы, от той, которая страдала, а что от польской бабушки, от той, которая доставляла страдания. Что от той, у которой болело, и от той, которая причиняла боль? От чувственной и бесчувственной. Нравственной и безнравственной. Доброй и жестокой.
Той, которая считала себя выше, вправе, лучше, совершеннее, увереннее, компетентнее, дальновиднее и прозорливее. Или той, которая любила и выживала, как могла. Такая себе невинная игра мысли, как разгадывание кроссвордов. Может быть, этот широкий лоб или тонкий нос, или карие глаза? Или смуглая кожа со следами недавнего загара. Или морщинка, прорезавшая лицо от основания носа. Несомненно, и то, и другое.
Уже много лет прошло. Но я до сих пор не знаю, чего же всё-таки было больше.
Когда я вышла замуж, муж подарил мне зубную щётку и велосипед. Зубная щётка оказалась электрической, и это смягчило удар от осознания собственной ущербности перед лицом развитого капитализма. А велосипед мы выбрали дамский с заниженной рамой. Для стремительности вскакивания в седло и без выверта ног.
С этого начались мои отношения со спортом.
До замужества я всегда была тем, что англичане называют coach potato, диванная картошка, а немцы Stubenhockerin или Sportmuffel, лежебока или просто интеллигент. Для меня не было более прекрасного времяпрепровождения, чем залезть в кроватку, а ещё лучше вообще оттуда не вылезать и пребывать там с утра до вечера в неземном блаженстве. Под тёплым пледом и подушкой под спиной я читала, учила иностранные языки, готовилась к экзаменам, слушала музыку, ела, мечтала, плакала и молилась, грызла семечки и ногти, смотрела телевизор, в общем, жила как хотела и на полную катушку.
И никто мне не мешал.
Пока я не встретила будущего мужа. До того, как мы поженились, он навещал меня в Киеве, где я обитала в однокомнатной квартире. Там мы пробовали друг друга на зуб, испытывали на прочность, таскали удачу за хвост и катались по бездорожью полей, утрамбовывая копытами грязь и разбрызгивая разноцветные лужи.
