Чистый декаданс. Отчетливо выражено, что у импрессионизма нет глубин, только поверхностное, мимолетное «впечатление». Можно написать фонарь или костер в ночи и на этом успокоиться, удовлетворив своё зрение и нервы игрой света и тьмы.
А можно включить этот образ в более т лагере перед Бородинской битвой или туристическая ночевка (жанровая сценка) и т. д.
Безусловно художник, берущийся за эту задачу, более соответствует званию мастера. И в поэзии, помимо мгновенных зарисовок, есть множество других способов задрать истине подол. Образ, мысль – более высокие ингредиенты искусства, чем светотень. И я ценю многие полотна в стиле импрессионизма. Но речь ведь не о личных предпочтениях, а о путях развития искусства. Импрессионизм хорош как техника, но он ущербен и плосок в качестве господствующего стиля и направления.
Деградация живописи – в чём причина и есть ли выход
Деградация живописи в ХХ веке очевидна до такой степени, что уже неоднократно высказывались суждения о её «смерти» как рода искусства.
Но где лежат корни этого прискорбного явления? И какой диагноз больше соответствует действительности: что пациент скорее мёртв или всё-таки скорее жив?
Для правильного ответа на эти вопросы следует сразу же сойти с неверного пути, по которому движется мысль большинства критиков, и в рамках которого упадок живописи оценивается по господствующим стилям и направлениям: от реализма до абстракционизма. То есть упадок ассоциируется с нарастанием схематизма и формализма на полотне, с отказом художников более или менее точно воспроизводить «реальность». Точка отсчёта деградации обыкновенно связывается с рубежом XIX—XX веков, когда художники начали живо ощущать «тупик» реалистической живописи.
Что это объясняет? Практически ничего. Получается, что всему виною внезапное массовое пресыщение художников старыми формами. Хотя на деле всё намного (или немного) сложнее.
В XV—XVI веках мастерство художника выражалось в «живописном энциклопедизме». Иначе говоря, зрелый мастер живописными средствами воспроизводил сюжетные образы священной или земной реальности (в большинстве своём исторического характера), для чего обязан был в равной степени совершенства владеть техникой изображений фигур, лиц, одежды, интерьера, зданий, природы, животных и т. д.
Однако достаточно быстро, уже к XVII веку, портрет, натюрморт и пейзаж выделились в отдельные жанры живописи. На них появился спрос, и теперь мастером можно было прослыть, не утомляя себя сюжетной (универсальной) живописью, а набивая руку лишь в одном жанре (или нескольких). Отсюда и следует начинать отсчёт деградации живописи. Хотя для того чтобы вывести живопись на путь декаданса, потребовались недюжинные таланты.
Именно в этих жанрах быстро удалось достичь технического совершенства (то есть стилистического тупика), и именно их в первую очередь убила фотография. Вот эти-то два обстоятельства и привели к моральному крушению «реализма» и увлекли художников к поискам «неживописных» форм живописи (хотя подлинно большие, великие художники – Суриков, Репин, Серов, Нестеров, Корин – никогда не чувствовали себя стеснёнными «реальностью»).
Таким образом, для преодоления кризиса живописи недостаточно (и бесполезно) призывать художников вернуться к реалистической манере изображения. Художники должны вновь почувствовать вкус к созиданию на полотнах не отдельных лиц и предметов, не уголков природы, не «форм» в конце концов, а жизни во всей её полноте, со всеми её современными, историческими и культурно-мифологическими смыслами. Только тогда новое Возрождение обнажит бессилие фотографии и ничтожество формализма.
