– Коньяк обратно заберешь, или как? – спросил не меняясь в лице.
– Или как, Владимир Иванович. Че говорить, не за заем это, а за хорошие отношения между нами.
– Правильно понимаешь, Виктор Сергеевич. До свидания. Как арест снимут, я немедленно тебе позвоню.
От Долгова Кербиев отправился к своему главбуху:
– Ефим Рафаилович, – и выложил ему беседу с директором комбината, – вот тебе и ексель-моксель, проблема на ровном месте.
– Мой папа говорил: если проблему можно решить за деньги, это не проблема, это расходы. Давай прикинем что и зачем будем расходовать. А, может, даже, кому будем расходовать.
– Да не в этом дело, Ефим Рафаилович. Я готов платить, но здесь не тот случай. И вариантов не вижу.
– Ты, Витя, погоди. Вариантов всегда не меньше двух. Даже если дверь в помещение всего одна, и то, с одной стороны она вход, а с другой посмотришь – она выход. Предлагаю первый вариант: обратиться в банк. Правда, есть «но». Мы для банка никто и кредитовать нас они не будут. Но ведь помимо кредита существуют ссуды. Давай попробуем получить банковскую ссуду.
– А что, для ссуды мы банку подходим?
– Не совсем. Но мы можем представить банку развернутую записку о причине необходимости ссуды, а у Владимира Ивановича попроси гарантийное письмо, что возврат банку денег он берет на себя.
Через три дня в банке председателю выдали новенькую чековую книжку. Распираемый радостью, он влетел в кабинет главбуха, шлепнул о стол чековой книжкой и выпалил:
– Ну, голова, Ефим Рафаилович! Ну, голова. Спасибо.
– Спасибо в карман не положишь, Витенька. Ты про меня осенью не забудь.
Кербиев улыбнулся. Главбух мужчина деловой, пунктуальный, корректный, но с чисто еврейским юморком, только в моменты особого состояния нервной системы мог назвать его Витей, а тем более Витенькой, и не заметить этого. «Ну, и Бог с ним, – подумал Кербиев. – От меня не убудет, а до осени еще далеко. Еще поработаем, Ефим Рафаилович».
То, что «зимник» – это дорога, проложенная по снегу, знает каждый житель Магаданской области, то, что от Сеймчана на Коркодон по нему можно ездить с декабря по апрель, знает каждый житель Среднеканского района Магаданской области. А вот как прокладывают зимники, знают очень немногие. Кербиев в их число не входит. В его голове стучали молоточки, постепенно выковывая идею: «Прежде, чем озадачивать других, научись делать сам. А как я скажу: проложите зимник, время на исполнение неделя? Я не знаю, как он делается, и люди сразу почувствуют мою бестолковость. Я обязан пощупать его, этот зимник, значит, надо поехать с бригадой. Старшим по прокладке назначу Захара, у него опыт работы на Колыме дай Бог каждому. Правильно ли задумал – не знаю, время покажет. Но мое присутствие в бригаде нужно не людям, а мне, и с этим буду считаться».
– Ну, начальник, удружил, – неожиданно воспротивился Найденов, – ты, давай, или командуй сам, или дома оставайся.
– А я че, корявый али чем еще не вышел? Чего взъелся на меня? – озадаченно спросил Кербиев.
– А ты прикинь своими мозгами. Ты начальник. Назначай, не назначай кого старшим, люди к тебе пойдут со своими проблемами. Ты же всему голова? Опять же знаешь, что я и матом могу приказ отдать, а как я тебе буду на общекомандном языке приказывать? Нет, ты подумай хорошенько о том, в какое положение меня ставишь в походе.
– Захар, гадом буду, не подведу…
– Да засунь эти свои обещания куда подальше, – Найденов обреченно махнул рукой. – Гадом ты стопроцентно станешь, но это только для меня, потому что народ все одно за старшего будет тебя считать. А спрос с меня будет, это моя шкура чесаться будет.
