Страна контрастов. Мемуары разработчика ядерного оружия СССР - страница 27

В 1950 году на Трудовских был введён порядок, при котором обучающиеся на русском языке получали среднее образование последовательно в трёх школах:

№117 – школа начального образования (1—4 классы);

№102 – школа неполного среднего образования (5—7 классы);

№103 – школа среднего образования (8—10 классы).

Учащихся с украинским языком обучения смогли разместить в одном помещении.

В связи с этой реорганизацией начальные классы (в том числе и мой класс) перевели в школу №117. Поэтому во второй класс я пошёл в новую для меня школу, которая находилась недалеко от школы №102. 117-я школа размещалась в одном из балганов, одноэтажном строении барачного типа. Напротив, через дорогу, в таком же строении размещалась украинская школа №106. Примерно в 1955 году украинскую школу перевели в хорошее школьное здание, восстановленное после войны.

В отличие от моей первой школы, в этой не было проходных классов, имелся маленький буфет, но практически отсутствовала пришкольная территория. На переменах выбегали прямо на улицу – выручало то, что улицы были свободные, машины почти не ездили. Зимой между русской и украинской школами часто происходили бои в снежки. Бой был между кацапами и хохлами. Мы были кацапы, они – хохлы. Надо сказать, что в действительности национальный состав школ был примерно одинаково многонациональный, что характерно для Донбасса. Например, в нашем классе были украинцы, русские, татары, греки. Все говорили и на русском, и на украинском языке. Большинство было украинцев и русских. Но кого больше, русских или украинцев, – не знаю, никогда об этом не задумывался, для нас это было совершенно неважно.

3 класс, школа №117, 1951—1952 годы. В центре моя первая учительница Галина Дмитриевна. Я на скамейке в первом ряду, второй слева. Фото из семейного архива

В школе не существовало никакого спортивного инвентаря. Как-то отец на деньги от выигрыша по облигации госзайма купил мне в подарок футбольный мяч. Это был царский подарок. Ведь футбол был нашей любимой игрой: играли командами – улица на улицу, но тряпичными мячами. Набивали тряпками чулок, туго связывали и играли. Свой настоящий футбольный мяч я стал приносить в школу на уроки физкультуры. Мы выходили на улицу у школы, отмечали камнями импровизированные футбольные «ворота» и весь урок с упоением играли в футбол настоящим мячом!

Запомнился день смерти Сталина – 5 марта 1953 года, я тогда учился в четвёртом классе. В школе общее собрание. Все классы выстроились вдоль коридора. У строя каждого класса стоит учительница. Директор школы со слезами зачитывает сообщение о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Пауза. Тяжёлая, напряжённая тишина. И вдруг, как подкошенная, падает в обморок одна из учительниц.

Смерть Сталина не была совсем неожиданной – во время резкого ухудшения его здоровья, за несколько дней до смерти, по радио регулярно передавали информационные сообщения о состоянии здоровья вождя.

В один из таких дней меня послали в магазин за хлебом. Стою в очереди. Очередь небольшая, но движется медленно – хлеб был весовой, каждую буханку продавец взвешивала, оценивала. В очереди, как обычно, галдёж, обмен новостями. Вдруг из репродуктора на столбе раздалось: «Передаём информационное сообщение о состоянии здоровья Иосифа Виссарионовича Сталина…». Люди в очереди мгновенно смолкли и замерли в напряжённом ожидании вестей. Мне врезались в память лица людей, на которых были тревога и страх, – если Сталин умрёт, как будем без него, что с нами будет?