Странная книга. Оранжевый том - страница 2

– Это все наглая ложь! – мужчина в красном капюшоне с изображением черного волка вышел вперед, его руки горели огнем. – Мы положим конец этому вранью!

После этих слов в сторону верховного консула полетел огненный сгусток, но, едва приблизившись, рассеялся так же внезапно, как и появился.

Аврора с каменным лицом произнесла:

– Протест окончен.

Мужчина схватился за горло, а из его рта повалил дым. На миг его глаза вспыхнули красным пламенем, но через секунду он рухнул на землю, не подавая признаков жизни.

Все браслеты издали странный громкий писк.

Моя мама повернулась ко мне с лицом, на котором застыл предсмертный ужас, и воскликнула:

– Беги, Анна, беги, сейчас же!

Я испугалась, отбежав достаточно далеко, обернулась и увидела, что все протестующие лежат на земле. Они все были мертвы, все погибли от истощения, вызванного браслетами. Мои глаза наполнились слезами, и я бежала, бежала и кричала. Лишь одно в этот момент не выходило у меня из головы – невообразимое безразличие ко всему произошедшему и абсолютное спокойствие на лице Авроры Далис. Она села в свой транспорт и исчезла в нахлынувшем холодном тумане.

Мне удалось выжить в тот день лишь потому, что браслет надевали, только когда тебе исполнялось семь лет. Если бы протест прошел на день позже, я была бы мертва.

Добравшись до дома, я обнаружила своего избитого, но живого отца, на столе лежало предписание полиции консула о штрафе в 20000 ул за организацию незаконного протеста. Я сразу же подбежала к нему. Обняв его, сквозь слезы кричала:

– Мама, ма… ма, она… она… – тут его рука легла мне на голову, он обнял меня.

– Я знаю, дорогая, знаю…

Мы просидели так еще четыре часа, не сказав ни слова. Я так и уснула на руках отца.

На следующий день отец отвел меня в институт когнитивной нейробиологии. В этом заведении можно было выполнить корректировку памяти, стереть или изменить события, которые причиняли боль. После того как мы зашли в институт, для меня было все как в тумане, мои воспоминания о смерти матери подверглись значительной корректировке. Тогда мне казалось, что я проснулась с чувством легкости и свободы. Боль больше не терзала мою душу. К вечеру того дня я отпраздновала свое семилетие. Мне и еще нескольким детям нашего района торжественно вручили браслеты. Диагностика моего ментала показала склонность к пирокинезу – я была «спичкой». Через неделю отец записал меня в специализированную школу, где обучались дети, подобные мне.

Образовательные учреждения в Единстве были разными, для каждого типа менталов. Чтобы стать учеником, нужно было сдать некоторого рода экзамен. Поступающий в момент приема должен был впервые пробудить свой ментал. За всем наблюдала специальная комиссия, учитывающая все факторы и данные, поступающие с браслета. Это было нужно для того, чтобы определить сферу твоей дальнейшей деятельности. Помимо классификации по менталам существовало и разделение по уровню силы. Они назывались магик-классами или сокращенно – «М-К». Их было всего четыре. Распределение учеников по М-К происходило в соответствии с решением комиссии, и в зависимости от полученного класса осуществлялось обучение. В 4-М-К оказывались люди с самым низким энергетическим потенциалом или те, кто не смог пробудить ментал. Мало кто хотел оказаться в четвертом М-К, ведь там готовили обыкновенных рабочих с минимальными базовыми знаниями. Третий класс предназначался для людей со средним потенциалом, к слову, меня распределили именно туда. В нашей школе он назывался «спичечный коробок». Нас учили, как использовать свои силы на благо единых, самообороне, а также некоторым точным наукам. Во втором классе готовили будущих ученых – они были интеллектуальной элитой нашего общества. В первый класс попадали люди с самым высоким энергетическим потенциалом, конечно, не превышаемым допустимую среднюю норму. Там занимались подготовкой будущих гвардейцев, ну а в целом мне было мало что известно об этом М-К. Обычно туда устраивали детей самых богатых жителей Единства.