Тут в окно влетел камень и приземлился у моих ног. Я выглянула и увидела, что два белых мальчика подбирают камни с гравийной дорожки и швыряют в окно. Девочка скрючилась в кресле. Спинка должна была защитить ее от осколков.
Я побежала к входной двери.
– Отпусти ее! – прокричал мальчик в веснушках.
– У нее сотрясение из-за тебя, Мадука! – Я указала на темненького мальчика. – Ты уронил ее с велосипеда, и она ударилась головой. Она сейчас говорит по телефону со своей матерью.
– Ох, черт, ну и влетит же мне.
– Вы разбили мне окно. Бросьте сейчас же камни.
– Убийца Салли Даймонд! – крикнул худощавый, но камни они бросили.
Девочка подошла к двери, все еще держа телефон в руках. Она взглянула на меня и передала трубку.
– Мама спрашивает адрес. – Я не хотела говорить с ее мамой. Я не хотела видеть этих детей на своей территории и не хотела чинить разбитое окно.
– Ты, – указала я на Мадуку, – объясни ей, где я живу. – Мадука подошел ко мне, и я увидела страх и в его глазах.
Он взял у меня телефон.
– Привет, мама, – он понизил голос и отошел вместе с трубкой. Я не смотрела на других мальчиков, но заметила, как они поднимают свои велосипеды и медленно ретируются в сторону ворот. Когда Мадука отдал мне телефон, они уже исчезли.
Мадука и девочка сидели вместе на диване, пока я собирала осколки и разводила огонь. Они перешептывались, когда я отрезала кусок картона и вставляла его в оконную раму.
Потом я дала им шоколадных печений. Они взяли по одному, понюхали, Мадука лизнул свое, кивнул девочке, и они оба съели печенья с такой скоростью, что на колени посыпались крошки. Мы посидели в тишине.
Внезапно Мадука откашлялся и спросил:
– Вы это сделали?
Я избегала его взгляда.
– Сделала что? – Обычно у меня плохо получается угадывать, но тут сразу возникла идея, что он собирается спросить.
– Убили собственного отца, а потом сожгли его? То есть вы сожгли его заживо?
– Нет. Я такого не делала. Он уже был мертв в то утро, когда я принесла ему чай, так что я вынесла его вместе с мусором. Мы обычно сжигаем большую часть нашего мусора в печи, так что я решила, что мне так и нужно поступить.
– Вы абсолютно уверены, что не убивали его?
– На сто процентов. Я проверила пульс. Ничего. Полицейские подтвердили, что я не убивала его. Я совершила ошибку, когда сожгла его тело. Я не знала, что нельзя этого делать. Если б я убила его, то сидела бы в тюрьме, разве нет?
– В школе говорят другое.
– В школах всё время врут. Когда я ходила в школу, все про меня врали. Это было ужасное место.
Дети переглянулись. Мадука прошептал:
– Фергюс говорит, от меня пахнет.
– Чем?
– Я не знаю… Наверное, от меня пахнет… плохо.
Я придвинулась к нему, но не слишком близко, и понюхала воздух.
– Видишь? Они врут. Ничем от тебя не пахнет. Зачем вы общаетесь с такими идиотами, как Фергюс? Это тот, с веснушками?
– Нет, высокий.
Девочка улыбнулась.
– Меня зовут Абеби.
– Ты не выглядишь как младенец[9].
Она захихикала и показала, как это пишется. Я тоже улыбнулась ей.
– Тебе тоже говорят, что от тебя пахнет?
– Нет, но некоторые девчонки говорят, будто мне нужно чаще умываться, чтобы у меня лицо побелело.
– Глупые девчонки.
В этот момент их мама приехала за ними. Я услышала, а потом и увидела машину на подъездной дорожке. Я заявила, что они могут идти. Мальчик обратился ко мне:
– Я заставлю Шона и Фергюса заплатить за ваше окно. Я говорил им не бросать камни, но они не слушали.
