– Давайте я помою посуду…
Руками. Как в старые добрые времена. Благо у Надежды Дмитриевны был установлен небольшой бойлер.
– Я все думаю, как хорошо, что мы успели своими глазами увидеть рисунок, до того как он пострадал.
– Как пострадал? – я резко обернулась. Посуда в допотопной раковине звякнула.
– Так ведь в пожаре.
– О господи! Сильно?!
– Весь левый край. Там с утра опять столпотворение… Такой ажиотаж. Никифор говорит, что к нам пришлось пускать дополнительный автобус.
Я судорожно втянула воздух, словно рассчитывая потушить им вспыхнувшее внутри пламя. Но не помогло. Ощущение было такое, будто лесной пожар добрался и до меня, превращая сердце в тлеющий уголек. Боль разливалась по венам тягучей лавой…
Дрожащими пальцами пододвинула к себе телефон. Открыла галерею и не смогла сдержать вздоха облегчения. Хоть так, но работа Странника сохранилась.
– Как жаль…
– Не то слово! – покачала головой старушка. – Ты сегодня опять на стройку?
– Нет. Там пока делать нечего. Поработаю из дома.
– Ну и правильно.
Я заварила себе кофе и, расположившись с ноутбуком на веранде, нырнула в программу. Счета, счета, счета… Отчеты. Планы… Графики. Не все сразу, а по чуть-чуть, чтобы не привлекать внимания, как я и задумывала.
Через пару часов кропотливой работы меня начало клонить в сон. Лесной чистый воздух так на меня действовал – не иначе. Но зная себя, я не торопилась прилечь, а вместо этого натянула кроссовки и, крикнув Надежде Дмитриевне, что пойду прогуляться, сунула в уши наушники и побежала.
У меня не было какой-то конкретной цели. Важен был сам процесс. Но ноги помимо воли принесли меня к дому Архипа. В сумерках он смотрелся так же впечатляюще, как и ночью, выхваченный из темноты удачно подобранной подсветкой
Ступая на цыпочках по мягком мху, я добрела до крыльца. Постояла так, затаив дыхание, а потом, отругав себя (ведь, ну правда, какого черта?!), убрала в футляр наушники и решительно постучала в дверь. Никакой реакции за тем не последовало. Я постучала еще – результат был таким же. Постояла, нелепо переминаясь с ноги на ногу. Свежий ветерок холодил разгоряченную пробежкой кожу. Неприятное чувство остывающего на спине пота заставило меня отмереть.
Досадуя на себя, я огляделась. Между стволов вековых деревьев угадывались очертания еще одного строения, к которому я и направилась.
Под ногами мягко пружинил мох и хрустели тонкие ветки. Над головой ухали птицы, солнце практически село – их было не разглядеть. И от этого было как-то жутковато.
11. 5.3
Место, к которому я пришла, напоминало большой ангар. В нерешительности закусив губы, я обошла его по периметру и остановилась у двери. Надавила на ручку, почему-то уверенная, что та сейчас скрипнет, но этого не произошло. Практически бесшумно я вошла в полутемное пространство. На меня пахнуло знакомой химией: красками, растворителем и… скипидаром. Точно!
Подхлестываемая пришедшей мне в голову мыслью, я подбежала к столу, на котором среди прочих вещей были действительно разложены краски. Сердце подпрыгнуло от предчувствия. Значит, мольберт в машине все же принадлежал ему. Я так и знала! Взгляд хаотично заметался в пространстве, цепляясь за детали: полоски выкрасов на стене, которые обычно делают, чтобы не прогадать в процессе ремонта с цветом. Тут же на подоконнике лежали палитра и банка с кистями, от которых, я готова поклясться, и исходил характерный запашок скипидара. В углу, словно часовой, стоял мольберт. А над ним с потолка свисала струна с крюком. Я легко до него дотянулась. Потянула на себя, чтобы понять, какой вес сможет выдержать эта конструкция.
