Что-то мне подсказывало, что Архип может передумать в любую секунду. Это казалось странным. Какой мужик откажется от ни к чему не обязывающего перепиха? Ну не мог же он до сих пор убиваться по покойной жене? Да нет... Какая глупость. С ее смерти прошло не меньше десяти лет, если судить по Зойке. Ни один мужчина не стал бы носить траур так долго. Тогда как объяснить его бурную реакцию на мою наготу?
Отгоняя мысли, которые грозили вот-вот все испортить, я подошла к Архипу. Медленно, будто приручая дикого зверя, коснулась его ремня. Удерживая взгляд, погладила пряжку и только потом ее дернула. А там уж все пошло как по маслу, хотя меня и потряхивало от желания.
Опустившись перед ним на колени, я прижалась губами к мощному бедру. Его мышцы трогательно сокращались от невероятного напряжения, сковавшего безупречное в своей наготе тело.
– Все будет хорошо, – зачем-то шептала я. – Сейчас будет приятно…
Как будто он мог этого не знать!
Я четко уловила момент, когда Архип сдался. По сжавшимся кулакам на руках, безвольно повисших вдоль тела. По тому, как он запрокинул лицо к потолку, как вздулись на его шее толстые сухожилия и вены…
Он был идеальным для меня в тот момент. Я поглощала его, не скрывая своего удовольствия. Нет, не так… Просто не в силах скрыть, как мне это нравится. На пике он попытался отстраниться, будто испугавшись того, что последует. Но я не позволила, втянув его плоть так глубоко, как только позволило тело. А когда все закончилось, неуклюже поднялась, вытирая ладонью губы, и всем телом на него навалилась, боясь, что если он меня оттолкнет, я просто этого не вынесу. Сейчас не вынесу, нет… Потом – да… Потом непременно. Но не сейчас, когда я, пьяная дура, добровольно сняла с себя всю броню.
Он не оттолкнул. Но и не обнял. Я всхлипнула, по-детски шмыгнув носом. Казалось, что Сильвестров банально не знал, что делать и со мной, и с последствиями обрушившейся на нас бури. Неловко меня приобняв, он беспомощно водил по моим бокам руками. Дыша все так же тяжело и прерывисто.
Стояли мы в таком положении долго. Может быть, целую вечность. А потом я почувствовала, что он то ли не опал до конца, то ли успел подняться, и… попятилась к столу с красками, желая все-таки во что бы то ни стало получить свое. По ходу стащила спортивки. Мысль о том, что я вот-вот почувствую его, окутывала голову вязким туманом похоти. Чуть подтянувшись на руках, я забралась на стол и бесстыже раздвинула ноги. Архип наблюдал за моими действиями безотрывно, будто привороженный, неосознанно себя поглаживая. Я наблюдала за его то появляющейся, то прячущейся в кулаке головкой, и рот наполнялся вязкой тягучей слюной…
Он вошел в меня рывком. Спрятав лицо на шее. Я вскрикнула. И тоже зажмурилась, поведя носом у него за ухом. Что бы я о себе не думала, Архип был первым мужчиной, с которым я позволила себе не играть. Не прятаться, не таиться. В конце концов, какое мне дело, что он обо мне подумает? Отсутствие необходимости себя контролировать добавляло сексу столько ярких красок, что я боялась ослепнуть. И все отчаяннее толкалась ему навстречу, обдирая задницу о сбитый из простых неотшлифованных досок стол.
– Еще… Архип… Так хорошо… Вот так, да. Ты умничка…
– Нет… резинок, – рычал он, и капельки пота медленно стекали по его обветренному лицу.
– Я на таблетках. Кончай в меня. Я так хочу… Чтобы ты в меня кончил…
