Состав останавливался очень часто. Нередко просто в чистом поле, иногда на полустаночках. Случалось, что и на станциях посо- лидней. Мамка на станциях всегда запирала дверь вагона изнутри:
–
Чтоб
добрые
люди
не
совались,
куда
не
следует,
–
объясняла
она
Глебушке.
На полустанках, где людей было мало, или не было вовсе, она быстро пробегала вдоль своих вагонов и проверяла засовы и плом- бы. К счастью, до самого конца пути никаких посягательств на их груз не было.
Количество вагонов в составе постоянно менялось. Какие-то вагоны на станциях отцепляли, какие-то, наоборот, добавляли. Меня- лись и паровозы. Где-то в Белоруссии, кажется, в Гомеле, состав уже потащил тепловоз. Глебушке было жаль расставаться с паровозами. Он полюбил их за красоту. Тепловозы, конечно, были новенькими и еще более крупными, но было в паровозах что-то волшебное, что ли. Чем дальше состав двигался на север, тем больше менялась природа. Появилось много новых деревьев. Мамка сказала, что это сосны и елки. В Мартоноше таких деревьев не было. Стало холод- нее. Ближе к Ленинграду мамка даже надела на Глебушку пальто.
По вечерам она топила буржуйку, на ней же готовила еду. В вагоне по-прежнему было тепло и уютно.
В Ленинград приехали рано утром. Состав загнали на запасной путь. Мамка и Глебушка сидели, нахохлившись, в распахнутом про- еме двери и не знали, что делать дальше. Иногда мимо проходили какие-то люди и не обращали на них внимания. Они разговаривали между собой на каком-то непонятном языке. Правда, матюки были знакомыми.
Через какое-то время к ним быстрой походкой не подошел, а, скорее, подскакал толстенький жизнерадостный человек с порт- фельчиком в руке, почти таким, какой был у папки. Человек был удивительно похож на воздушный шарик, который однажды папка привёз Глебушке аж из Кировограда.
–
Мария Брэворош? – спросил он, и мамка радостно закивала.
Это
и
был
их
земляк
из
Златополя.
Он
при
всей
курьезности
своей
фигуры оказался на удивление шустрым. С его приходом все во-
круг
вагонов
как-то
забурлило,
закрутилось.
Появились
какие-то
сильные дядьки, которые сноровисто начали перегружать яблоки в ящики и быстро ставить их в грузовики, подходившие один за другим, как по расписанию.
–
Комнату вам снял на первое время на Фонтанке, – сказал,
улыбаясь, земляк. Говорил он по-украински, но с каким-то не-
большим
акцентом.
–
Комната,
правда,
плохая,
но
на
первое
время
сгодится. Мать ошарашенно кивала и улыбалась как-то незнакомо,
жалобно.
–
Насчет
денег
за
яблоки
не
волнуйтесь,
Мария.
–
Земляк
укладывал мамкины накладные в свой портфельчик. – Все сделаем
честь по чести. Не обманем. Свои ж люди. На базаре вам стоять не
надо
–
есть
у
меня,
кому
торговать.
Обживайтесь.
Завтра
повезу
вас
к
одному
светиле!
Пусть
хлопца
посмотрит
и
диагностирует.
При слове «диагностирует» мамка напряглась, а Глебушка по- просту испугался: не отрезали бы чего.
До квартиры, где им предстояло жить, доехали с ветерком – на настоящей легковой машине! Земляк сидел рядом с водителем, а Глебушка с мамкой позади, на мягких-мягких сидениях.
Глебушка, не отрываясь, смотрел в окно. Зрелище было удиви- тельное! Широченные улицы были ровными-ровными. Те из них, что были чуть уже, были утыканы какими-то пупырышками.
–
Скоро
и
на
этих
улицах
уложат
асфальт,
–
весело
комментиро-
вал
Земляк.
–
Булыжники
последние
годы
здесь
лежат!
Скоро
у
нас
будет не хуже, чем в Москве. На Невском уже первый подземный
переход
роют.
–
На
Невском?
