– А-а… – Зигфрид замер с раскрытым ртом, внезапно онемев, лишившись способности двигаться и соображать. Все, что он мог делать, – сидеть и наблюдать, как из его бутылки мелкими изящными глоточками пьет водку создание женского пола, манящих форм и небесной красоты.
Таких восхитительных, умопомрачительных, шикарных и сексапильных женщин за свою многотрудную жизнь капитан не встречал еще ни разу. Ярко-рыжие, чуть волнистые волосы, большие изумрудные глаза, длинная шея… Далее – все затянутое в тонкий облегающий комбинезон: грудь «75Д» (этим сложным обозначениям капитана научила одна знакомая продавщица из магазина нижнего белья), тончайшая талия, крутые бедра, длиннющие ноги…
Капитан одернул себя и вернулся к возвышенному – но главное взгляд! Таким взглядом женщины не одаривали капитана уже лет десять. Манящий, чарующий, скручивающий душу в тугую спираль и заставляющий просыпаться плоть… Не благодарный или вежливый, а искренне заинтересованный! Зигфрид был уже не мальчиком, но мужем и понимал, что искренность во взгляде незнакомки скорее всего сродни профессиональной улыбке стюардессы, но ему так хотелось верить в обратное! Разум бубнил что-то о поспешности выводов и отсутствии в природе таких явлений, как мгновенная любовь, но истосковавшаяся по настоящим чувствам душа космического волка все равно тянулась к рыжеволосому солнцу и расцветала, словно пион.
– А-а?.. – вопросительно повторил капитан.
– Нет, – ангел сделал еще пару глотков и вернул водку Безногому. – Я сюда попала по иной причине. Я сейсмолог-спелеолог.
– А-а, – теперь Зигфрид блеял уважительно, хотя и не верил в эту легенду ни на грош.
Когда солнцеподобная гостья протягивала ему бутылку, он заметил на ее запястье небольшую татуировку в виде чайки в лучах закатного солнца и подпись: «Воля 2412–2415». На планете Воля располагались в основном колонии для малолетних преступников и каторжные поселения. 2412–2415, надо полагать, были годы, на протяжении которых незнакомка перевоспитывалась в одной из зон для малолеток…
Впрочем, такие пустяки, как сомнительное прошлое, Зигфрида не волновали. Он и сам не был святым. Торопливо допив водку, он утер губы рукавом и галантно поклонился.
– Зигфрид Безногий…
– О-о! – удивилась пассажирка. – Я о вас наслышана. Капитан Безногий, освободитель Кайфогена Неулетного, гроза Гундешманской Тирании, объявленный на всех ее колониях Гостем вне Югославской Конвенции и почетный гражданин планеты Мертвотрупнинск…
– Мертвотрупный… это погребальный астероид… – зардевшись, вежливо поправил капитан.
– А я Аманда Борщ, – представилась гостья. – Ученый секретарь Куйбинского общества сейсмологов, спелеологов и гейзеронавтов.
– Очень приятно, – Зигфрид перехватил пустую бутылку левой рукой и протянул правую Аманде.
В этот момент кораблик тряхнуло в последний раз, и он наконец-то – в окружении клубов пара и фонтанов кипятка – поднялся над поверхностью гейзера.
– Ребята, бутылочку… – царапнуло по иллюминатору.
Гостья благосклонно ответила на рукопожатие, и капитан понял, что жизнь обретает новый смысл. Он автоматически ткнул в кнопку «космос!!!», и ДКР быстро набрал вторую космическую скорость. Уже когда кораблик покинул орбиту, Зигфрид спохватился и тревожно взглянул в прекрасные глаза Аманды.
– Я давно хотела убраться с этой скучной планеты, – угадав его немой вопрос, проворковала красавица.
