Сам Мелиден тоже наслышался еретического от своих висагетских учителей-книгочеев, однако их осторожные мнения были яснее и не требовали никаких ритуалов, напротив, отвергали их. Именно, что Тарлагин был обычным смертным пророком, а не сыном божьим и вместилищем святого духа (об этом говорили совсем обиняками, но понять можно было так), что нет божественной природы в иконах и мощах, которые лишь дерево с картинками и прах, что человеческая душа смертна и грядущий Страшный Суд с воскресением мёртвых – выдумки. Что монашество – глупость и мракобесие, а церковная иерархия имеет мирскую природу и противоречит писанию Тарлагина, заповеди которого просты, что божественны только безличные мировые законы, которые надо изучать и им следовать. Но знания эти не для слабых умов, и лучше их не разглашать кому попало, если хочешь сохранить голову на плечах.
Ему припомнился средиземский купец, в прошлом году пересказавший вольнодумному толмачу недавно выпущенную книгу заморского учёного, опиравшуюся на древних мудрецов. В ней утверждалось, что земля – шар, а солнце, луна и звёзды не перемещаются по твёрдой небесной полусфере непостижимым божественным промыслом, но тоже шарообразные тела, вращающиеся по строгим законам в безмерном пустом пространстве. Причём древние заморские мудрецы смогли даже вычислить размер земного шара, наблюдая за углом падения солнечных лучей точно в полдень в глубоких вертикальных – по отвесу – колодцах, вырытых в удалённых городах с известным расстоянием между ними. Так якобы удалось вычислить кривизну земной окружности и хитрым геометрическим способом узнать поперечную длину земного шара.
Что было бы, попытайся он растолковать эти заморские теории блаженным начётчицам? Их даже в Висагете с трудом воспринимали немногие вольнодумцы, преимущественно из поживших заграницей, в том же Грюте Великом. А здесь на окраине за подобные бредни, не иначе как поклонниками сатаны внушённые, вздумай он настаивать на них, последователи «строгого толка» могли взаправду «разъять по косточкам», как они постоянно грозились друг другу, уличая в разных грехах. И висагетская церковь их не одобряла. Лучше держаться подальше от этих мудрствований, кто бы ни мутил ими голову. Хотя любопытно, конечно. И что-то в этом рассказе о земном шаре есть.
А дальше всё складывалось точно так, как задумали Мелиден с Гиштасией. Словно их воля, стоило облечь её в ясные слова и планы, вдруг зажила материальной жизнью и стала подстраивать под себя услужливую реальность. Даже удивительно. А ведь столь многое могло бы с лёгкостью разрушить их замыслы. Магия какая-то, хотя никто вроде бы не гадал ни на черепашьем панцире, ни на трилистнике по циноринской манере, не колдовал, и даже молиться по таким низменным поводам Тасья считала зазорным. Но их ли это была воля? Словно неведомая и невидимая сила несла их по таинственной стремительной реке, а они даже не пытались бороться с течением. Зачем он всё это делает? В чём его выгода? Неужели в том, чтобы совокупиться когда-нибудь с вчера ещё незнакомой девкой из глухомани, уже походившей по рукам. Вроде бы жил без неё недавно, мог бы прожить и впредь.
Хорошая девица, по справедливости, если бы не начётнический дурман в голове, но нельзя сказать, чтобы Мелиден ощущал страстную влюблённость, от какой страдал когда-то в юности. И жалостливым он никак не мог себя назвать, нищим никогда не подавал, порой и пинал с презрением. Что ему эти бабы? А вот поди ж ты. Словно морок какой-то. В то же время, – утешал себя Мелиден, – если судьба ведёт, и в самом деле не стоит упираться, а то потащит. Видимо, так задумано на небесах. Или даже начётническим «льстецом» – ему ли с ним бороться. Если всё равно нет никаких целей, надо идти, куда идётся. И у Тасьи не видно личной корысти в этом деле. Разве что еще поднимет авторитет среди «боголюбивых народов», но зато обзаведётся новыми врагами. Может взаправду прежние грехи замаливает? Деятельным искуплением.
