Я пересек зал и сел на пол у низкого столика. Кетриккен подошла и села рядом с нами. Взяв чашку, она заговорила уже более спокойным тоном:
– Уэб считает, мне еще не поздно попробовать. Но и спешить не стоит.
Я кивнул и тоже отпил чаю. Неужели она для того и позвала меня, чтобы поговорить о Даре? Я не имел представления, куда эта беседа нас заведет.
Уэб поднял глаза на бывшую королеву:
– Дар должен приносить радость обоим. – Он взглянул на меня и продолжил: – Обязанности леди Кетриккен не позволяют ей часто покидать замок. Свяжи она себя узами с крупным или диким животным, им придется подолгу пребывать в разлуке. Вот я и посоветовал ей подумать о ком-то, кто сможет жить с ней рядом. Собака подошла бы. Или кошка.
– А может быть, хорек? Или попугай? – подхватил я, обрадовавшись, что разговор свернул на безопасную тему.
– Кстати, я хочу попросить тебя об одолжении, Фитц, – сказал Уэб. – Знаю, ты не согласишься, но все равно не могу не спросить. Кроме тебя, никто не сможет ей помочь.
Я испуганно покосился на Кетриккен – что такого могло ей от меня потребоваться?
– Нет, не леди Кетриккен, – уточнил Уэб.
Сердце мое упало.
– Тогда кто она и что ей от меня нужно?
– Она ворона. Если вы сможете прийти с ней к взаимопониманию, она скажет тебе, как ее зовут.
– Уэб, я…
Но он перебил меня, не дав возразить:
– Она осталась одна около шести месяцев назад. Ее прислали ко мне в надежде, что я смогу помочь. У нее врожденный изъян: когда она оперилась, оказалось, что кончики некоторых маховых перьев у нее белые. Собственная семья набросилась на нее и едва не заклевала насмерть. Ее нашел и выходил старый пастух. Восемь лет они были вместе. Недавно он умер, но перед смертью успел связаться со мной и отослать птицу ко мне.
Уэб умолк, ожидая вопроса, который неминуемо должен был возникнуть у меня.
– Она покинула своего человека, того, с кем была связана в Даре? – недоверчиво спросил я. Неужели такое предательство вообще возможно?
Уэб покачал головой:
– Старик не был Одаренным. У него просто было доброе сердце. И хвала Видящим, он смог отыскать людей Древней Крови и попросить, чтобы они позаботились о его подруге, нашли ей новый дом. Нет, не спеши с ответом, я еще не все рассказал. Вороны по своей природе нуждаются в обществе. Если ей придется жить в одиночестве, это сведет ее с ума. А из-за полосок на крыльях она не может прибиться к стае. Сородичи тут же ополчатся на нее за то, что она не такая, как все. И наконец, ей не нужен побратим-Одаренный, ей нужен всего лишь друг среди людей. Чтобы говорил с ней и защищал ее.
Я молчал, и Кетриккен добавила:
– Нам обоим кажется, что вы прекрасно поладите.
Я набрал было побольше воздуха для решительного ответа, но передумал. Я вдруг понял, почему Уэб не взял птицу с собой. И почему леди Кетриккен не смогла бы ходить по замку с вороной на плече. Вороны – падальщики, они кружат над полями брани; увидеть ворону считается дурной приметой. Это не та птица, что подойдет матери короля. Надо будет найти другого спутника для осиротевшей души.
Но вместо того, чтобы решительно отказаться от этой затеи, я сказал:
– Хорошо, я подумаю.
– Подумай, – одобрительно отозвался Уэб. – Даже простая дружба с птицей – уже радость. А вороны живут подолгу, некоторые даже доживают до тридцати лет. И, познакомившись с этой птицей, я сразу подумал, что вы с ней очень схожи характерами.
