Зато страсти бушевали в лётной общаге-«гнилушке», когда мы вместе с жильцами обследовали тёмные мрачные сырые помещения.
Сначала заглянули в обшарпанную общую кухню.
Элла Савостина, жена офицера, показала на древнюю растресканную газовую плиту:
– Ветхость такая, что постоянны утечки газа! Однажды зажгла конфорку, и сразу – взрыв! Обожгла руки. И волосы обгорели! Но даже таких пожароопасных конфорок – всего 3 на весь этаж. Представьте, что творится каждое утро, когда чайники надо ставить! А обед как готовить?
– Перебои с водой постоянные! – подключилась к разговору жена командира звена вертолётов Лиана Адакина. – А ведь надо и помыться, и постирать, и обед приготовить. На мне – муж и двое детей.
Она горько усмехнулась:
– Знаете, как приходится мыться? Воду носим с улицы, за тридевять земель, из водопроводной колонки, вёдрами! Нагреваем кипятильником в таком же ведре. Не поверите! Одна женщина стоит на стрёме, прикрыв чем-нибудь дверной проём в умывальнике, а другая в это время плещется в допотопном корыте! То же самое проделываем с детьми.
– А что же душ? – удивился я.
– Сходите, сами посмотрите! Это не душ, а слёзы! Горькие слёзы!
Мы сходили, посмотрели.
Действительно, горькие слёзы:
Обшарпанные, заплесневелые стены, тусклое тюремное освещение, кабинки работают не все, распылители отсутствуют. И в наружной стене – сквозные дыры!
– Приспособление для простуд! – горько пошутила Лиана.
– Не только здесь сквозняки! Ледяной ветер гуляет по всем коридорам и лестницам! – напомнила какая-то женщина.
Точно! Разбитые окна – почти на всех лестничных площадках.
В конце одного из узких мрачных коридоров оконный проём был закрыт какими-то бесформенными сырыми листами.
Я ткнул пальцем, и рука моя оказалась «на воле».
Но более всего шокировал так называемый туалет!
Войдя туда, я оторопел!
Не говорю уже о вконец заплесневелых стенах и потолке, отслоившейся гнилой штукатурке. Молчу о проржавевших, вышедших из строя ещё в «тюремную эпоху» сливных бачках.
Невозможно представить, что творится здесь каждое утро при подъёме офицеров и семей на суровую военную службу, в школу или на работу. В туалете ведь – всего одно «очко», то бишь посадочное место!
И это – для мужчин, женщин, детей!
Одна из сопровождавших нас женщин продемонстрировала «ноу-хау» тюремной общаги.
Это «ноу-хау» заменило сгнивший сливной бачок.
О, эта непобедимая фантазия российских женщин!
Из такого безысходного положения, навязанного генералом Федоткиным, они сумели выкрутиться так.
Попросили мужей притащить с аэродрома пустую бочку. Приспособили к ней специальную трубку, через которую из общей магистрали натекает вода.
Но! «Очко» всё равно приходится смывать из ведра.
Черпаешь из бочки и смываешь!
Средневековье жуткое!
Не надо забывать, что «очко» – одно на весь этаж!
Вот и приходится женщинам проделывать тот же фокус, что при купании в умывальном корыте. То бишь стоять на стрёме.
Так и хочется сказать:
«Эй, генерал Федоткин! Ты где? В своём шикарном трёхэтажном коттедже? Переселяйся-ка со своими любовницами, которым ты предоставил трёхкомнатные квартиры сюда, в тюрьму!»
От размышлений меня отвлекла интеллигентного вида худенькая женщина. Представилась Еленой Преображенской.
Голос её звучал страдальчески:
– Живём на пятом, последнем этаже. Крыша дырявая, постоянно протекает. Вода течёт на голову. А недавно огромный кусок отсыревшей штукатурки рухнул прямо на детскую кроватку, где спал двухмесячный ребёнок. Поранил его! Никак не могу вылечить сынишку от сильного испуга и других заболеваний.
