- В другой раз, – перебивает радушного хозяина Vetka – поесть мы не откажемся, а вот пить будем тогда, когда дела сделаем.
- Тогда отобедайте, а потом – дела – настаивает староста – так у нас принято. Сначала хлеб преломить, а потом о делах разговаривать.
Второй раз нас просить не было нужды. Мы, как саранча, накинулись на богато убранный стол. Боже, чего тут только не было! И вареники с картошечкой украшенные жареным лучком и маслом, и курочка с чесноком и зеленью, и блины с мясом, грибами, рыбой, всякие грибочки маринованные без счету, щука фаршированная овощами, рыба жаренная всякая и заливное из нее же с лучком и морковкой. А на сладкое – пирог с вареньем, ватрушки с творогом, несколько тарелок с разными ягодами. Все это щедро запивалось резким хлебным квасом.
От стола мы отвалились, как переевшие пиявки. Резко накатила сонливость и леность. Сейчас бы «Мезим», подумалось мне, изрядно объевшейся.
- Горазды вы есть, гости дорогие, – проговорил хозяин, впечатленный нашим аппетитом – а значит, и до работы расторопные.
Вот никогда не понимала этой связи между отменным аппетитом и хорошей работой.
- Ага, – поддакнула Vetka – давай староста не томи, рассказывай, что в деревне твоей происходит. Зачем мы тебе нужны.
Я сочла нужным вмешаться:
- За угощение благодарствуем.
Моя попутчица только хмыкнула, масляно поглядывая на остатки курицы. Боже, куда в нее столько лезет?!
- История нехорошая, конечно, – начал издалека староста – но таких историй по деревням много всяких бывает. А вот у нас как-то совсем плохо все получилось. В крайнем домике, в том, где вы ночевали, жила у нас женщина. Была она травницей хорошей, лекаркой. Всякую хворь могла вылечить. Красивая была и статная. Многие к ней сватались, да уходили ни с чем. Не хотела она чужого мужчину в отцы для своей дочери. Так и жили они вдвоем.
Девчонка подрастала, какой-то диковинной красотой распускалась. Не видали мы в наших широтах ни кос таких почти красных, ни кожи белой, как снег, которую даже солнце не золотило. Но дикая была, ни с кем не дружила, всех сторонилась. Оттого и не любили ее у нас, считали зазнайкой. Прошло несколько лет, вошла девица в брачный возраст. Стали свататься к ней лучшие парни нашей деревни. Все, как один, красивые, молодые, сильные, из лучших семей. Я и сам сына своего не против был бы женить на такой красоте, но он тогда совсем еще мал был. Но Милава, так ее звали, всем отказала. И на первый год, и на второй. А на третий, ее мать пошла в лес, как обычно на сбор трав и не вернулась.
Искали ее всей деревней. Нашли только останки – разорвали дикие животные. Организовали похорон, все по чести. Милава сказала, что будет продолжать дело матери. Мы, конечно, обрадовались, ведь знахарка в деревне – это большое облегчение и спокойствие. Только спокойствие было недолгим. Парни опять принялись за сватовство, мужики просто ходили поглазеть, а уж бабы… Те своими грязными языками чего только не мололи про девку. Где теперь узнать правду? Ходили разговоры, что она соблазняет парней, из-за этого у нас в деревне уже третий год не было свадеб. Был у бывшего старосты единственный сын, ходил за Милавой, как привязанный. А потом нашли его в петле, покончил собой. И таких дураков, прости Господи, было еще двое. Обстановка в деревне накалялась. Все чаще слышались призывы к изгнанию прелюбодейки. И вот, когда я поехал в соседнюю деревню договариваться об обмене нашими товарами, все и случилось.
